Две недели пролетели, как миг. Братец мой благополучно отбыл в Новосибирск к бабушке с дедушкой, а я продлила путевку. Обратных билетов не было, и я поехала во Фрунзе (Бишкек) на добычу. Меня пригласила переночевать симпатичная женщина, с которой я там познакомилась. Билетов не было, и я поехала к ней в гости, еще никак не осознавая, почему их не было, и что их нет, не было и не будет. Но об этом потом.
А пока, безрезультатно протолкавшись день в кассе, я отправилась в гости. Женщина эта, работавшая эпидемиологом на фрунзенской санэпидемстанции, весь вечер потчевала меня историями из своей практики.
Вот одна из них. Не бейте меня, за что купил, за то и…
Во фрунзенском районе появилась холера.
Как у Броневицкого, помните.
Пардон для сильно нервных, но из песни слов, как говорится, не выкинешь.
На Дерибасовской открылася холера.
Ее схватила одна блядь от кавалера.
Но тут способ распространения оказался иным. Ее послали разбираться, что произошло. И что же она выяснила? В данной местности была то ли речка, то ли арык (ручеек такой местный), который одновременно использовался и как туалет, и как источник питьевой воды. Пошла проверять по домам, сиречь юртам, и оказалось, что ни туалетов, ни кранов с водой не наблюдается, как класс.
После такой проверки вышло указание местной управы завезти во все дома, простите, юрты зеленые уличные туалеты и умывальники с пимпочкой.
Через три месяца она поехала с проверкой, и что же? Где-то умывальники валялись в углу, где-то их вообще не было обнаружено. А в одном доме он был подвешен под потолок, как люстра.
На вопрос, почему там, был получен гениальный ответ.
– Если я ниже повешу, дети играть будут, испортят, разобьют. Ты вот приехала, и я тебе его показал, а так что бы я стал делать.
Вот вам и вся культура в массы.
Еще она рассказала, что как-то очень много киргизов переселилось во Фрунзе, сдали целый микрорайон, предназначенный для сельских. Моя знакомая тоже получила там новую квартиру. Не помню, с какой целью их вдруг переселяли в город, но запомнила ее рассказ о том, что они резали баранов прямо на лестничной клетке или перед домом, а отходы бешбармака вместе с жилами спускали в туалет. И вот зашла она в свой туалет по естественной, так сказать, надобности, спустила воду, а оттуда…. Если бы это были голубые глаза майора Пронина, я думаю, она бы обрадовалась ему, как родному.
Результатом была тяжелая работа моей визави вместе с аварийными бригадами.
На следующий день я опять поехала на вокзал и еще день провела там с тем же успехом.
После очередной ночи у гостеприимной хозяйки решила вернуться в пансионат и заниматься билетами уже непосредственно перед отъездом.
Оставшиеся божественные дни промелькнули так же стремительно, и вот уже я снова на “полюбившемся мне” фрунзенском железнодорожном вокзале.
Билетов нет. На завтра билетов опять нет. Живу на вокзале, уже привыкла, но деньги кончаются. А без денег жизнь плохая, не годится никуда, да.
Но народ, ждущий билетов на Москву, как-то рассасывается, а я нет.
При более детальном рассмотрении выясняется, что:
А – халява имеет обратную сторону,
Б – альтернативы халяве нет, потому как деньги уже кончились.
Билет-то мне, конечно, бесплатный выписали с барского плеча, а вот обеспечить его местом, хоть каким-нибудь завалященьким – хуюшки.
За деньги, всегда пожалуйста, хоть купе, хоть плацкарт, хоть СВ. А вот без оных, льготный, для брата-железнодорожника, вернее сестры, тут облом.
И вот когда это до меня дошло, была я уже похожа на оголодавшего ободранного бомжа. И поняла я, что если что-нибудь не сделать, не пойти на какой-нибудь решительный шаг, так и помру я в безвестности от грязи, голода и болезней на этом долбанном ( т.е.сильно полюбившемся мне к тому времени), дерьмовом вокзале.
И была я такая не одна, было нас таких то ли трое, то ли четверо. И пошли мы приступом на Иерихон, т.е. на кабинет начальника вокзала. И была битва великая, и трубили мы в трубы, и грозили ему вечными муками от МПСа, мол, дай только вернуться.
И пали стены Иерихонские, достали мы ихнего начальничка до самого сокровенного и получили все же билеты на боковые полки.
Зато в один из дней, проведенных на уже ставшим родным вокзале, довелось наблюдать веселенькую картинку.
Киргизка кормила грудью ребенка. Так непринужденно достала грудь на глазах у ошеломленной публики. Ну ладно, дело житейское, деваться особо некуда, а ребенка кормить надо. Рядом бегал мальчик лет пяти-шести-семи-восьми. В общем, крупный такой младенчик. И тут, уважаемая публика, я охреневаю полностью. Мальчик взобрался к ней на колени, по-хозяйски расстегнул пуговички на кофте, деловито вытащил вторую грудь и крепенько присосался, сладко причмокивая.
Вот такая вот сценка из кинофильма “О, счастливчик!”
Ей богу, не вру.