Вместо эпиграфа.
Ай, какой дурной, какой тупой мой башка! Взял и использовал в прошлом посте эпиграф, просто идеально подходящий к этому. Ай-ай-ай! А ничего лучше и подобрать не могу. Остался пост без эпиграфа.

1. Barnes foundation.

Начать надо со слов одной моей приятельницы, что одно только посещение этого места оправдывает все пребывание в Америке. Звучит несколько самонадеянно, не правда ли? Но я все равно загорелась. Не имея ни малейшего понятия, что же это такое, я обратилась к нашим филадельфийским друзьям.
– О, – сказали они, – это вещь!
– Но что это? – еще более заинтригованно спросила я.
– Увидишшшшь, – последовал многообещающий ответ, – только пускают туда по предварительной записи.
– Это не врач? – в ужасе воскликнула я, – врача я не заказывала!
– В некотором смысле, – загадочно ответили мне.
И вот, нам было назначено 2-го сентября на 10 утра.
Что такое не знаю, но на всякий случай подмылась.
И ожидания меня не обманули…

Говорят, что Фонд Барнса – это самая богатая частная коллекция французской живописи конца ХIХ – начала ХХ века в мире. Нынешнее местоположение музея не позволяет принимать более 1200 посетителей в неделю, поэтому и надо заранее заказывать время посещения.
А история сама по себе очень интересная.

Once upon a time…. В некотором царстве, в некотором государстве жил, да был некий доктор по имени Альберт Барнс. Профессии своей он обучался не абы где, а в медицинской школе Пенсильванского университета, и, продолжив образование в Берлинском университете, избрал своим поприщем фармакологию.
Вместе с немецким ученым Германом Хилле они разработали новое соединение серебра – аргирол, которому суждено было стать первым в мире антисептиком, нашедшим, в частности, широкое применение во время Первой мировой войны. Открыв в 1908 году собственное дело по производству этого самого аргирола, Барнс сделал сказочное состояние, что дало ему возможность заниматься любимыми делами: философией, физиологией и искусством.
Поскольку он был воспитан в духе «интернационализма», то на своей фабрике развешивал картины, чтобы рабочие могли духовно расти, согласно его собственной концепции по теории искусства и образования, согласно которой духовные ценности должны были стать достоянием рабочего класса. Тогда же Барнс и учредил свой Фонд. Он предназначался не только для приобретения предметов искусства. Барнс помогал также художникам, учителям, ученым.
Коллекция подобрана не только с любовью и вкусом, но и с потрясающим размахом. Представьте себе, фонд Барнса владеет одной из самых замечательных коллекций картин постимпрессионизма и раннего французского модерна. 180 картин Ренуара, только вдумайтесь. Было такое ощущение, что картины приобретались из первых рук, причем с правом первого выбора. Таких шедевров, похоже, больше нет ни в одном собрании. Около 70 картин Сезанна, причем самых-самых. Матисс, Моне, Мане, Дега, Сера, Тулуз-Лотрек, Руссо, Модильяни, Босх, Тициан и мы насчитали целых четыре Эль Греко и удивительный, не похожий на себя Пикассо.
Фотографировать там запрещено, я пыталась нарыть фотографии в сети, но так ничего и не нашла.
Эти жалкие крохи отсканированы с купленных в музейном магазинчике закладок и магнитиков для холодильника. Так что, не обессудьте, чем богаты…
Вот 2 картины Ренуара: «Девочка с корзиной рыбы» и «Девочка с корзиной персиков».

А это Ренуар «В кафе».

А вот еще 2 Ренуара, названия которых я не запомнила.

 

Клод Моне. Картина называется «Madame Monet Embroidering”

 

Сезанн.

И на закуску. А такого Тулуз-Лотрека вы когда-нибудь видели? Или похожего? Я – нет!

В коридоре второго этажа стоят две небольшие скульптуры работы Жака Липшица. В одной из них проглядывают черты Анны Ахматовой — нос с горбинкой, челка и присущие ей величественный поворот головы, достоинство и грусть. А на торсе скульптуры вырисовывается как бы еще один скульптурный портрет, вернее, автопортрет самого скульптора. Прямо Да-Винчи какой-то, этот Липшиц.

2. Сады Дюпона.

Имение Дюпонов – настоящий ботанический сад с уникальной коллекцией экзотических цветов и растений. Больше всего меня поразили листья лотоса на блестящей поверхности пруда. Почему-то вспомнилась мне старая престарая песня на стихи Николая Агнивцева, которую я очень люблю. И я не могу удержаться, чтобы тут не поделиться ею с вами. Вот так один единственный лист лотоса навевает воспоминания…

И ЛУЧШАЯ ИЗ ЗМЕЙ ЕСТЬ ВСЁ-ТАКИ ЗМЕЯ

В старом замке за горою
Одинокий жил кудесник,
Был на “ты” он с сатаною! –
Так поется в старой песне.

Был особой он закваски:
Не любил он вкуса пудры,
И не ведал женской ласки,
Потому что был он мудрый.

Но без женской ласки, право,
Жизнь немного хромонога.
Деньги, почести и слава….
Без любви… Да ну их к богу!

И сидел он вечер каждый,
О взаимности тоскуя,
И задумал он однажды
Сделать женщину такую,

Чтоб она была душевно
На подобие кристалла,
Не бранилась ежедневно,
Не болтала и не лгала.

И, склонясь к своим ретортам,
Сделал женщину кудесник,
Ибо был на “ты” он с чертом!-
Как поется в старой песне.

И чиста и непорочна,
Из реторты в результате
Вышла женщина… ну, точно
Лотос Ганга в женском платье!

И, конечно, очень мило
Целый день она несмело
За кудесником ходила,
И в глаза ему глядела.

И как будто по заказу,
Все желанья исполняла,
И не крикнула ни разу,
И ни разу не солгала.

Ровно через две недели
Вышел из дому кудесник
И… повесился на ели!-
Так поется в старой песне.

Но поехали мы туда вовсе не ради ботаники. Вечером, когда становится совсем темно, на небе выступают звезды, а душа настраивается на романтический лад, начинается удивительный концерт.
Знаменитое и пьянящее представление – фонтаны, переливающиеся в умопомрачительной цветовой гамме под классическую музыку, выглядят балетом неживой, но вдруг ожившей стихии.
В Тель-Авиве на улице Дизенгоф есть фонтан, названный стихией воды и огня. Я не знаю, действует ли он сейчас, давно не была там вечером, но зрелище танцующих фонтанов в садах Дюпона впечатляет во много раз сильнее. Этот танец воды, света и музыки завораживает глаз, покоряет душу.
И опять фотографировать не разрешили. Да и толку все равно бы не было, темно очень.

3. Эмиши.

При входе в сады Дюпона Наше внимание обратила на себя очень живописная группа. Глаз, привыкший видеть на улицах наших городов, ортодоксов, выглядящих как призраки средневековья, немедленно выделил из посетителей людей, одетых, как на маскарад.
– Кто это?
– А… Эмиши.
Это требовало пояснения. Оказалось, это анабаптисты, выходцы из долины Рейна, которые пытаются в 21-м веке не изменить традициям 18-го. И вот, в самом центре Америки, они сохранили уникальный мирок, поддерживая образ жизни 18-го века, архитектуру и одежду. Эмиши не признают частной собственности и не пользуются благами цивилизации, передвигаясь на телегах и не зная телевизора. Они трудятся на полях точно так же, как это делали их предки.
Тем не менее, они принимают туристов и занимаются продажей сувениров. Кроме того, покупая у них продукты, можно быть уверенным в их экологической чистоте.
Ну вот, я думаю, что на сегодня все.
Продолжение следует…