УРОК ЭСТЕТИКИ

329-ку закрыли в аккурат, когда я переходила в седьмой. 329-я – это та самая, с которой наша соревновалась за последнее и предпоследнее место в районе. Когда ее расформировали, то ее ученики были распиханы по разным школам и ПТУ. Нам тоже перепало. Причем так перепало, что мало не показалось.

1-го сентября мы получили культурный шок. К нам в класс пришло много новеньких, но были они, как бы помягче выразиться, несколько хмм староваты для седьмого класса. Самый младший из них оказался вышиной под дверь и минимум на четыре года старше нас. Девочки тоже выглядели весьма и весьма потрепанными жизнью, и тоже, конечно, были сильно старше нас. Ну, представьте себе: к 13-леткам подсадили 17-18 летних шпрот-переростков. И конечно, они отнюдь не блистали умом и способностями. Зато физическим развитием явно превосходили нас, мелкотравчатых.
Девицы эти на выходные ездили в подмосковные казармы развлечься с солдатиками, а по понедельникам заговорщицки перемигивались и шепотом делились промеж себя чем-то абсолютно непонятным, по крайней мере, мне.
Чтобы соблюсти справедливость, надо сказать, что некоторые из наших, коренных, что называется, тоже времени не теряли. Поэтому одна вышла замуж уже в середине седьмого и из школы ушла. То есть выгнали, потому что замужним дамам было не место за пионерской партой. Ну и не до учебы ей уже было, уже хорошо был заметен животик. По решению комиссии райисполкома расписывали.
Тогда так было. Жениться можно было, начиная с 18 лет, а если кому раньше приспичило, то дело разбиралось на заседании райисполкома, который обычно разрешение жениться давал, чтобы прикрыть грех. Иногда незадачливого жениха просто заставляли жениться. Хотя у деток женилка еще не отросла. Вернее, отросла настолько, чтобы играть в дочки-матери, но не настолько, чтобы это можно было назвать семьей. Вторая вышла замуж после 8-го. Тоже по залету, и с вмешательством органов исполнительной власти.
Пришедшие к нам «детки» были в основном второгодники (по нескольку лет в каждом классе) и хулиганы. Один сел после седьмого за ограбление табачного киоска.
Правда и наши старенькие тоже не отставали. Дело в том, что в класс (еще при наборе в первый) запихнули всех трудных детей из неблагополучных семей, потому что учительница, Полина Николаевна, была самая опытная в школе. А в параллельном была молоденькая, не помню, как звали, так ее класс облегчили. Мои родители хотели, чтобы деточка (я то есть) училась у хорошей училки. Так я и попала в класс с самыми оторвами района. Так мало этого, в седьмой еще и уродов-переростков до кучи добавили.
Как-то на уроке литературы в седьмом классе, классная, Анна Ивановна, распиналась о чем-то с упоением, а хулиган Сережка Гребенников (красивый был, как черт, девчонки его обожали, пока не спился) с таким же упоением катал по парте игрушечную машинку (дебил).
Она, проходя между партами и не поворачивая головы, протянула руку, ожидая, что игрушка туда будет положена. А ее все нет и нет. Поворачивает голову, потому что класс начинает давиться от смеха, а в ладонь смотрит фига.
Что было! Орала страшно. Его на три дня из школы выгнали. Думаете, горевал? Как же, держи карман шире! Гулял.
А потом на родительском собрании классная мадам с возмущением рассказывала родителям.
– Представляете, он мне в ладонь комбинацию из трех пальцев сунул!
Радовалась бы, что не из трех букв.
Еще у нас была молоденькая, но сильно беременная физичка, Диночка. Отчества не помню, к ней никто по отчеству не обращался. Бедная, она не знала, куда деться от нас, долбоебов, непрерывно над ней издевавшихся. Мальчики, пока она была еще только слегка беременна, пытались назначать свидания, а девочки, когда уже была сильно беременна, пытались давать бесценные гигиенические советы. Правда с физикой у нее тоже было чегой-то не то или учить не умела. Сбежала она от нас без оглядки, и до конца восьмого физики у нас так и не было. А потом я уже ушла из этой школы в математическую. (Ох, и были у меня там проблемы с физикой!)
Вообще, веселье у нас шло полным ходом. То Надька Соколова принесла на урок презервативы и надувала, кажется, вполне уверенная, что это их основное применение. То Вовка Еременко отличился, написав в сочинении: «Перед окном Коробочки росла пшеница и прочие сельские хозяйства», а Леша Федосеенков выдал перл: «Пуля ударила рикошетом в канаву, петлюровец скопытился!»
Леша был хороший парень, только тупой ужасно. Был он на 4 года старше нас, очень тянулся с учебой, только не выходило у него. Да к тому же в седьмом у него умерла мама, а папы там отродясь не было, и пришлось ему идти работать, чтобы существовать самому и растить сестренку. Что характерно, не пил совсем, ни тогда, ни во взрослом состоянии.
Был у нас и Вова Котов, который писал «у окошка» в три слова, и получалось «у о кошка». У него тоже умерла мама, и нас всех повели на похороны. Тогда я никак не могла понять, зачем покойнице на лоб кладут какую-то бумажку. А спросить не могла. Вообще это произвело очень тяжелое впечатление. А мальчика потом взяла к себе тетка, потому что папы тоже не было.
А еще нам в восьмом ввели уроки эстетики. Это ж курам на смех, такой контингент и уроки эстетики!
Образовывала нас эстетически учительница биологии Валентина Ивановна, интересная и интеллигентная женщина лет 40. Ну, нам она, понятно, казалась если не глубокой старухой, так весьма предстарковатой. При этом ходили слухи, что она была больна раком, и ей отрезали грудь, и все пытались разглядеть, отличается правая грудь от левой или нет. Какие же мы все-таки были идиоты малолетние!
Думаю, враки! Все у нее на месте было. А уж когда она взяла, да вышла замуж, нашему удивлению не было предела!
Так вот, как-то рассказывает она нам, дай бог памяти, кажется, о «Купающейся Венере» Лагрене. Добыла и повесила на доску огромную репродукцию, разливается соловьем, сама увлечена безумно, с упоением рассказывает о манере классицизма, об утонченной технике автора. Или это была «Спящая Венера» Джорджоне? Ну, не суть.
А уроки сдвоенные, между ними пятиминутная переменка. Прозвенел звонок, и не успела она выйти из класса, как к картине подскочил двоечник Иванов.
– Там голые бабы, пустите меня туда!
Класс отреагировал конским ржанием, и тут же откуда-то с галерки раздалось:
Как по улице шел пионер Иванов,
А навстречу ему шла вдова.
Пионер Иванов, он всегда был готов,
И вдова пионеру дала.

Продолжения не последовало, урок был безнадежно сорван: ботаничку пришлось откачивать. Эксперимент по обучению детишек нашей школы искусствоведению бесславно провалился.
Удивительно, но то, что я училась со всеми отморозками района, однажды сослужило мне добрую службу.
Уже закончив школу и живя в другом районе, я оказалась около часа ночи в подземном переходе на площади Ногина (теперь станция метро Китай город). Вокруг ни души, зима, только какие-то пьяные уроды. Ну, естественно, что они ко мне привязались. И было бы мне очень весело, если бы один из них вдруг меня не узнал.
– Ой, ребята, мы с ней вместе в школе учились!
Извинились, проводили до остановки и посадили на последний автобус. Вот так тоже бывает!
А в здании 329-й школы был потом городской ОВИР, где мы получали разрешение на выезд из страны.