По реке Чусовой от Свердловска до Нижней Ослянки (окончание)

Утром нам выдали снаряжение, палатки, спальники, еду, утварь всякую и, главное, лодки. Нет, это были не лодки, а старые дырявые корыта с веслами. Их пришлось конопатить и смолить на скорую руку, поэтому отправление несколько задержалось.
Народ оказался запасливый в смысле жратвы и питья, видно предупредили не только нас. Скинули все в общий котел, оставив в личное пользование только немножко спирта на всякий пожарный случай.
Погода нас не баловала. Почти все время было прохладно, пасмурно и дождливо. В редкие солнечные дни мы устраивали дневки (стоянка на целый день или полдня) с тем, чтобы помыться и починить лодки, а то в некоторых постоянно набиралась вода.
Как-то во время стоянки покупали молоко у какого-то деда. Собиралась гроза, часть думали переждать, большинство решило плыть. Вдруг дед стал дико кричать, отталкивать нас от лодок. Что кричал, было не понятно, зубов у него не было. Мы его отпихиваем, и вдруг до меня доходит, что он пытается нас не пустить в грозу на воду, а кричит, что у него жена и сын погибли от молнии,
ударившей в лодку. Убедил.
Мылись в реке, за все 3 недели нас ни в одной деревне не пустили в баню ни за какие деньги и не обьяснили почему.
Природа там охренительная, единственное, что давило на психику – множество брошенных деревень. Я фотографировала эти полуразрушенные остовы, похожие на кладбища умерших домов, но почему-то именно эти фотографии и негативы из проявки не вернулись. Я пыталась увековечить увядание, вернее даже вымирание советской империи, но увы.
Группа подобралась в основном отличная, кроме 4-го члена нашего экипажа.
Палатки выдали по одной на экипаж. Нас с Олей положили по середине, а ребята легли по краям. В середине теплее, и он начал базарить, что хочет в середину, но все-таки Алик сделал, как решил, а главенство в экипаже было безоговорочно отдано ему. В таких походах иногда надо очень быстро принимать решения, а он был самым опытным.
К ночи все устали, и заснули как убитые. Я проснулась от некоего непонятного неудобства. Спальник расстегнут, что за черт. Застегнула, заснула, опять проснулась. Опять спальник расстегнут, а сосед быстро поворачивается на другой бок. До утра караулила от вороватого соседа своё, пардон, тогда еще молодое тело. Встала злая, как черт, и нажаловалась остальным членам экипажа. Алик предложил перелечь, но в моей дурной голове созрел план мести. На следующую ночь я вооружилась маникюрными ножницами и притворилась спящей, держа оружие у места предполагаемого вторжения. Ну, думаю, сейчас я тебе, бля, покажу! В раз вылечу от клептомании и сексуальной невоздержанности. Есть! Уебище (извините, но как его еще можно назвать) таки напаролось на ножницы, заорал от боли и неожиданности и вылетел из палатки пулей. Утром разбора полетов не было, он смотрел волком, но ничего не сказал, я тоже тему не поднимала. А на следующую ночь мы поменялись местами с Аликом. С краю было действительно намного холоднее, но меня утешала ехидная мысль, мол пусть теперь попробует воровать от аликова тела.
Но он досаждал нам и другими способами. В походе много работы. Он ничего не желал делать. Картошку почистить – нет, посуду помыть тоже, готовить и разводить костер – нет, палатку ставить – тоже нет, грести – не дольше женской половины экипажа. А уж вылезать из лодки в воду, чтобы снять ее с камня, вообще, ищите дураков в другой сказке! Чтобы не портить нервы, оставили пассажира в покое, только и общаться с ним никто не хотел. Как говорится, не тронь балласт, он и не воняет.
В первый же вечер стерли ладони. Весла – это вам не ручка от сливного бочка. Хорошо, умные люди посоветовали взять перчатки. А еще я умудрилась зачерпнуть из кипящего котла вместе с пальцем. Но у Алика было на все случаи жизни. Это называлось линимент алоэ. Болело только пока высыхало, потом никаких следов. До сих пор пользуюсь при ожогах.
Инструктор был симпатичный парень лет 20, заменивший походом стройотряд. Инструктор, конечно из него был, как из меня балерина. Он не умел даже того, что умел самый неопытный из нас. Маршрута он тоже не знал, видимо предполагалось, что он будет просто помощником, но мы ведь разделились.
Его неопытность и неумение руководить в конце концов обернулось трагедией.
Уже в самом конце похода у нас погиб парень, сорвался со скалы, отправился туда вопреки возражениям инструктора и сломал позвоночник. Только успел написать бумагу, что инструктор не виноват, иначе бы парня судили.
Со второй половиной группы мы встретились уже в Ослянке. Они остались очень не довольны и к концу перессорились. А мы еще несколько лет встречались с московской частью группы, а с одной девушкой из Ленинграда-Петербурга перезванивались и даже ездили друг к другу в гости. Ау, где ты, Галя?
Рассказ посвящается Олечке, умершей через несколько лет от рака.