Боже мой, боже мой… мне же всего 39. И этот диагноз.
Как я скажу ему?
Я такая же, как всегда, просто часто кружится голова. И немного немеют руки и ноги. И усталость, постоянная усталость. Ни в одном ночном кошмаре никогда такого не снилось.
Проклятые лейкоциты ни с того, ни с сего вдруг начали жрать мой миелин.
Я думала, дадут витаминчиков, скажут, переутомилась… А тут. Рассеянный склероз. Это ж надо… и детей у нас нет, да и не будет уже. Никогда. Как я ненавижу это слово. Никогда. Как пожизненный приговор. И обжалованию не подлежит. А может, так даже лучше? Никаких обязательств, никаких долгов…
Если уже сейчас я еле двигаюсь, то что дальше? Буду неподвижным камнем висеть у него на шее?
Боже, как я его люблю… больше жизни.
Больше жизни? Ты уверена? Больше чьей жизни? Своей или его?
Погоди, погоди…. Но ведь и он тебя любит. Ты это точно знаешь…. Сердце не может обмануть.
Ты не можешь сделать его заложником любви… Если любишь, конечно… если действительно любишь.
Ты не имеешь права… он будет страдать рядом с тобой все долгие годы твоей прогрессирующей немощности.
Как быть? Лабиринт без Ариадны… Проклятая западня.
Прошел месяц.
– Ты плохо выглядишь. Что с тобой?
– Со мной все в порядке.
– Я чувствую, что происходит что-то неправильное…
– Тебе кажется…
Боже, что делать, что делать? Мне нужно спасти хотя бы его жизнь. Хотя бы его.
Он будет страдать. Ничего, пострадает и найдет себе другую. Здоровую. И снова будет счастлив. Мне невыносима мысль, что его не будет в моей жизни, а меня в его. Не будь эгоисткой, дорогая! Ты должна. Ради любви к нему.
А помнишь, как вы познакомились? Ты тогда ведь была замужем, а он женат.
Это было, это было… даже слова подходящего не подобрать. Пять лет сияющего счастья, ради которого ты сделала несчастным другого человека. Возмездие? Да нет… бывший муж тебя никогда так не любил. Откуда ты знаешь? Он страдал. Страдал… не очень долго. Потом женился, родил деток, все у него в лучшем виде, обо мне и не вспоминает.
И этот женится. А ты? А тебе все равно конец. Так или иначе. Жалко только, что все затянется.
Прошел еще месяц.
Надо что-то решать. Скоро он заметит, что я больна. Тогда уже не будет сил врать.
Рвать надо немедленно. Решить непросто, а сделать? Сил нет… Боже, дай мне силы…. Ты ведь никогда не верила в бога, так что же ты просишь у него помощи? Это просто форма. Никакой помощи не будет. Ни от кого. И единственного человека на всем белом свете, которому ты еще нужна, ты решила убрать из своей жизни. Ты своими руками убиваешь любовь! Нет! Любовь умрет сама, если ему придется выносить из-под тебя судно.
Дай ему решить самому. Нет, он слишком тебя любит.
– Ты изменилась.
– Да.
– В чем дело, любимая? Ты почти не говоришь со мной…
– Я полюбила тишину.
– Давай поговорим.
– О чем?
– Ты сама знаешь.
– Давай.
– Что происходит?
– Ничего.
– Мне страшно задать этот вопрос. Ты любишь меня?
– Нет. Я тебя больше не люблю. Я тебя больше не хочу. Ты хотел разговора, ты его получил.
Входная дверь закрылась с едва слышным щелчком, ударившим в мозг набатом.

Большое помещение разделено на 6 боксов, закрытых занавесками.
Светло, чисто, тихо…
В каждом боксе кровать и стул: кровать для больного, стул для сопровождающего родственника. Еще есть 3 кресла, установка тами-бар с водой и стол медсестры.
Каждого новенького медсестра препровождает в бокс и сообщает ласковым голосом заученные слова,
– Вы можете лечь не раздеваясь. Сейчас я вставлю вам в вену «бабочку», а лекарство введет уже врач. От этого лекарства вы уснете, а проснетесь, когда все уже будет сделано. Вам опрыскают горло анестезирующим составом и введут в горло трубочку с телевизором на конце. Глотать ее не надо, доктор сделает все сам, пока вы будете спать. Процедура продлится полторы минуты. Если во время процедуры доктор обнаружит что-то, то он может взять биопсию. Вы должны подписать согласие на процедуру.
Или такие,
– Вам надо снять всю одежду с нижней половины тела и положить ее на полочку под кроватью. Сейчас я вставлю вам в вену «бабочку», а лекарство введет уже врач. От этого лекарства вы уснете, а проснетесь, когда все уже будет сделано.
В ваше анальное отверстие доктор введет трубочку с телевизором на конце и, продвигая трубочку по кишечнику, просмотрит все, что происходит у вас внутри.
Если во время процедуры доктор обнаружит полип, то он его удалит. Вы должны подписать согласие на процедуру. Процедура продлится около четверти часа.
Большинство больных выслушивают оба сообщения. Оба исследования под одним уколом – что называется, до кучи.
– А по какой причине вы решили пройти процедуру?
– У меня плохая наследственность в этом плане, – говорит мужчина за занавеской слева. Или как у нас говорят – «сипур мишпахти»*. Это значит, полно родственников померло от рака в том или ином месте кишечника или желудочного тракта. Боится дядя, и правильно боится. Воистину, лучше перебдеть, чем недобдеть! Если, конечно, жить хочешь…
Потом больного увозят, оставляя родственников ждать, а привозят назад уже спящего с кислородной трубочкой в носу.

– Браха, Браха, просыпайся, пора вставать! – бодрым голосом будит медсестра.
– Сестра… Сестра – стонет больная. – Что это со мной? У меня воздух внутри.
– Ничего-ничего! Сейчас ты проснешься окончательно, потом немножко посидишь в кресле, выпьешь два стакана воды и на выписку. И что ты все время плачешь? Уже пора улыбаться. Смотри, вот твой муж! Муж, вы разговаривайте с ней, разговаривайте…
Кресло, как очередь в чистилище.
– Сестра! Ты мне подаришь мою иголку? – шутит пожилой мужчина, когда ему освобождают вену.
– Нет, я ее выброшу! Зато я делаю тебе бесплатно шааву **, – шутит она, отдирая пластырь вместе с курчавинками седоватых волос.
– Жадина!
А хорош мужик, именно мой тип, жалко если…
На его место садится слабо улыбающаяся Браха. Она разговорчива от страха. Она до смерти боится услышать, что у нее внутри!
– Я так голодна, – сообщает она, – сейчас приду домой и наемся слив. Сегодня утром на базаре купила, а было нельзя. Так слив хочется!
– Тебе бы не фрукты, а что-нибудь легкое, – говорю я.
– И что?
– Ну, например, йогурт.
– Ты что, после такого и йогурт? Я есть хочу.
– Ну, добавь к йогурту немного горького шоколада.
– Браха, а она дело говорит, – замечает муж, – ты вот положи на меня ноги, тебе удобнее будет.
Подходит медсестра.
– Три дня не есть овощей и фруктов, если будет кровотечение, озноб или температура обратишься в «Тэрэм»*** или поедешь в приемный покой любой больницы. Тебе удалили полип.
(Таки обломались Брахины сливы… чтоб она была здорова).
– Полип? Что это? Это бывает у многих или только у меня?
– У многих…
– Ты слышала? Это у многих бывает, – обращается она ко мне, – это не только у меня.
Ей почему-то легче от сознания того, что полипы вырастают у многих.
– А что это, полип? – пытает меня Браха…
Я не то, чтобы специалист по полипам, но отвечаю…
– Это такое небольшое новообразование у тебя в кишечнике.
– Новообразование? Это что?
– Ну, как бородавка, спускаюсь я на уровень ниже. – Знаешь, вырастают иногда бородавки на руках, а то, что выросло у тебя в кишке, называется полип.
– А отчего это? Я жила себе и ничего не чувствовала, зачем он вырос, почему? – никак не может успокоиться Браха.
Отвечаю ей словами песенки,
– Как попало мы тело носили, подалось оно нынче в бега…
– Идите на выписку, – говорит медсестра, – результат биопсии будет через три недели.
Чистилище откладывается еще почти на месяц.
– Будь здорова, Браха!
Именно так приходит осознание бренности нашей жизни.
Светло, чисто, тихо…

* сипур мишпахти – семейная история, или семейный анамнез.
** шаава – удаление волос с помощью воска.
*** ТЭРЭМ – пункт скорой помощи.

Жизнь катилась под уклон со скоростью оторвавшегося вагона. Еще совсем недавно Оля казалась самой благополучной из всех своих подруг: любящий, внимательный муж, успешный сын, дом – полная чаша. Ну, о чем еще можно мечтать?

А у нее на душе кошки скребут, и тоска вселенская гложет. Мысли всякие одолевают, вроде жизнь проходит, а счастья нет. А что оно, счастье? Фантик, обертка красивая, или еще что…
Подруги говорили, с жиру бесится…. Может, и с жиру, а может с чего еще. Хрен его знает, какой такой гормон настроения делает жизнь невыносимо тоскливой и тягуче однообразной.
Серебряную свадьбу отмечали с помпой в зале торжеств. Народу уйма: родственники, друзья, сослуживцы ее, его. Речи, тосты, поздравления – все чинно, благородно.
Потом разошлись, разогрелись, танцевать пошли. Муж с секретаршей своей танцует, а Олю пригласил на танец ее сотрудник, молодой парень лет тридцати пяти. Они приятельствовали, ну, покурить, потрепаться. Да и не приветствовала она рабочие романы. А тут, словно искра проскочила.
Думала, пройдет все, забудется, отойдет с праздничным угаром. Не отошло, не прошло и не забылось. Видимо, не спроста в ее душе уже давно поселилась пустота. Она не то, чтобы сама стала инициатором продолжения, но и не отказалась, когда на следующий день, вызвав ее в курилку, он предложил пойти пообедать после работы. А почему, собственно, нет? Тем более, что ей так этого хотелось.
Ни с кем и никогда ей не было так хорошо, даже в молодости. Или, может, это организм сыграл с ней свою злую возрастную шутку. Против природы не попрешь, а если и попрешь, то с обратным результатом.
Да знала она все, знала! И что общество таких не принимает, и что надоест ему, она ж не дурочка последняя. Конец-то предсказуем, не так ли? Так, да не так! Особенно, когда со стороны смотришь и не понимаешь. А когда такое с тобой приключилось? Не даром в народе говорят, что от сумы и от тюрьмы не зарекайся….
У Саши тоже семья, жена, двое маленьких детишек, все, как положено. Жена закрутилась в бытовых проблемах, заколупалась в пеленках-распашонках, замудохалась у кухонного станка, и сама не заметила, как постепенно превратилась в наседку. Да и не была она обременена избыточным интеллектом, чтобы быть интересным собеседником и полноправным партнером для мужа. Красота подувяла, молодость подпрошла, а больше ничего и нет. Саша приходит с работы, а дома Содом и Гоморра: дети орут, жена нечесаная в халате мечется, да еще злится. Истерики, крики…. Поначалу он ей помогал, да вместо благодарности частенько получал нахлобучку, мол, это не так, да то, не то. Вот и решил, ну его в жопу, инициатива наказуема, пусть сама кувыркается, меньше претензий будет. Вроде, леди с дилижансу, пони легче. Да и секс у них стал какой-то безвкусный. Так, скоростной перепих, если у жены голова не болит. А то и вовсе на голодном пайке сидит.
А Оля… хоть и старше его лет на 15, а веселая, энергичная, все при ней, интеллект, чувство юмора. А уж темперамент просто бешеный прет. То ли всегда такая была, то ли с возрастом появилось, он не знал, но общение доставляло им обоим массу удовольствия. А танец этот просто расставил все точки над “i”. В общем, срослось. Где-то полгода была сплошная идиллия. И вдруг Саше стукнуло.
– Я развожусь с женой, выходи за меня замуж!
– Нет.
– Почему? Ты же меня любишь!
– Люблю. А что тебе так плохо?
– Плохо. Надоело разрываться между тобой и женой. Да и дома атмосфера невыносимая.
– Нет.
– Но почему, почему?
– Коней на переправе не меняют. А, кроме того, знаешь, бабье лето коротко, а за ним осень и вечность. Это ты все еще на ярмарку, а я с ярмарки уже еду. Да и зачем нам менять красивые, легкие отношения на бытовое болото? Хочешь анекдот?
“Армянское радио спрашивают,
– Что будет, если в пустыне Сахара построить коммунизм?
Армянское радио ответило, не задумываясь,
– Сначала будет все то же самое, а потом начнутся перебои с песком!”
– А причем тут?
– А притом, что мы утонем в этом болоте, а вместе с нами и наше необыкновенное чувство.
Разговор иссяк. Ложечки нашлись, а осадок остался.
Каждый раз, поднимая этот щекотливый вопрос, Саша наталкивался на стену.
Трещина все расширялась, быстро превращаясь в разлом Сан-Андреас с его пожарами и высокобальными землетрясениями, если человеческие отношения вообще можно измерить шкалой Рихтера.
Он уже понимал, к чему идет дело, но все-таки почувствовал очень сильную боль, случайно встретив Олю в компании другого мужчины.
Он бродил, как потерянный, всю ночь, а утром вернулся домой. Через год у него родился третий ребенок.

А вот и иллюстрация. Включайте звук и слушайте.
http://www.dudkina.ru/file/4_0.mp3
Сайт Наталии Дудкиной часто недоступен. Если с вами случилось такое несчастье, то можно скачать песню еще и отсюда.
http://stream.ifolder.ru/2209587

Ахува – миловидная, пикантная женщина за 60. Когда она вспоминает свою жизнь, ее глаза начинают поблескивать. В них отражается вся гамма переполняющих ее чувств, от грусти за так быстро пробежавшую жизнь до гордости за ее результаты.
И вроде бы ничего такого особенного в ее жизни не было. Жизнь, как жизнь.
Оставшись в 35 лет одна с двумя маленькими детьми, она на минутку подумала, что жизнь кончена. История весьма банальна, муж полюбил другую, моложе Ахувы на 10 лет. Да чего там, бывает, тем более, что не было между ними химии.
Он ее совершенно подавлял и абсолютно не любил. Да и она чувствовала себя рядом с ним пустым местом. Какая уж тут любовь? Она не приспособлена к жизни, никто, ничто и звать никак.
Но надо было выживать самой и воспитывать детей. Кроме образования у Ахувы не было ничего и никого. Помощи ждать тоже было не откуда. Да нет, было у нее кое-что. Вторая профессия чертежницы.
Она решила, что просто обязана купить квартиру, чтобы больше никогда не скитаться по чужим углам. Днем Ахува работала на основной работе, а по ночам брала частные заказы. Да-да, выяснилось, что она умеет очень хорошо чертить, и к этому еще пунктуальна, ответственна и выполняет работу в срок.
Заказчиков было много, но она сама не поверила, когда через 3 года у нее собралась сумма в 150 тысяч долларов, неслыханные по тем временам, огромные деньги. (Представляете, как она пахала? Я – нет. Как пример, отказывая себе во всем, мы сумели за год собрать на квартиру только 20 тысяч шекелей. И я тогда не купила себе ни единой шмотки, мы уже оба работали, а готовила я или «крылья советов» или картошку с запахом мяса ).
Первый этап был пройден. Квартира, собственная квартира, купленная на самостоятельно заработанные деньги.
Дети росли, жизнь налаживалась. Замуж она больше не вышла. Наверно, просто на личную жизнь уже не хватило огня. Весь ушел на детей. Да и первый опыт не располагал к повторению.
Нет, конечно, были в ее жизни мужчины, но проходные. Не казалось ей это важным. Единственным и важным в ее жизни стали дети.
Закончив армию, сын отправился путешествовать по Дальнему Востоку. В Израиле это принято. Наши скитающиеся детки просто заполонили просторы Дальнего Востока.
И вот, в один прекрасный день раздался телефонный звонок.
– Мама! Я в Бирме, в монастыре. Я решил остаться тут. Я стал буддистским монахом.
Ее сердце оборвалось. Представьте себя на ее месте? Представили? Живенько так, ага…
Другая бы впала в истерику, стала бы умолять, плакать, даже шантажировать. Она же собрала всю волю в кулак и спокойно сказала,
– Конечно, сынок! Это твоя жизнь и твое решение. Только у меня к тебе одна просьба: твоя сестра выходит замуж, приезжай, пожалуйста, на свадьбу!
С трапа самолета к ней вышел почти незнакомый буддистский монах. Оранжевые странные одежды, бритая голова.
Она хотела понять, чем живет ее сын, поэтому стала изучать Вайшнавашастру – священное писание, трактующее Вишну. Сын выполняет обряды, и она вместе с ним. Ей очень важна была их душевная связь. Ради этого, Ахува была готова на все.
На свадьбе сестры он был одет так же, нельзя носить другую одежду.
И тут случилось непредвиденное, Ахува серьезно заболела. Надо было срочно в больницу, а в такой одежде за рулем невозможно, ноги в юбках и тряпках путаются. Да ерунда все это…. Пришлось ему вопреки запрету влезть в джинсы.
Так он и остался дома, не смог мать оставить одну. В универ записался, выучился.
Сегодня у него своя фирма, Хай-Тек, очень успешный. Женат, двое детей.
А дочка Ахувина – известная актриса.
Знаете, в этой женщине столько доброжелательности, столько житейской мудрости и внутренней силы, что хватило бы на пятерых.
– Ахува, ты счастлива?
– Да!
-Но ты понимаешь, что успех в одном деле всегда ведет к неудаче в другом?
Весы: награда-расплата. Закон сохранения всего на свете работает бесперебойно. За все нужно платить. Ведь ты заплатила очень большую цену. Непомерно большую.
– Да, я понимаю. Но это мой выбор, и я ни о чем не жалею! Моя жизнь состоялась.
Хотелось бы и мне когда-нибудь сказать то же самое о собственной жизни…

* Имя Ахува переводится, как любимая.

Она сидела в кресле-каталке и тупо смотрела в окно. На самом деле заоконная жизнь ее уже не интересовала. Все связи с той жизнью были оборваны, там не осталось никого, кого бы она хотела видеть или слышать.
Одинокая, страшная старость.
Никому не нужная, глупая жизнь.
Ну и что? Бывает и хуже. По крайней мере, она в тепле и не голодает. Не то, чтобы еда, которую тут дают, была вкусной, но она давно не чувствует вкуса еды. Так, топливо…
С мозгами у нее полный порядок, а вот здоровье… Ей давно пора ин-дрерт, как говаривала еще ее бабушка. Да не зависит от нее ничего. Лучше бы мозги отказали, что ли! Или проклятая память.
Время, которое когда-то бежало вприпрыжку, как будто остановилось вовсе или стало каким-то резиновым. Ничего не происходит, монотонные, тоскливые дни и ничем не отличающиеся от них ночи. Ночью даже хуже, ночью ее обступают призраки. И спит она теперь как-то клочковато, что ли, там час, тут два независимо от времени суток.
Иногда она звала смерть. Ей уже нечего было делать в этой жизни. Долги свои она раздала, а что не раздала, того уже не вернешь. Друзей не то не нажила, не то пережила. Муж умер, сын погиб на одной из войн. На какой? Разве вспомнишь? Их было так много. Такая маленькая страна, а столько войн.
– Нет, врешь, дорогая! Этого ты не забыла. Только гонишь от себя подальше. Как и мысли о муже. Хотя они все возвращаются и возвращаются.
Виновата перед ним. За то, что лгала. За то, что не любила никогда, а только изображала любовь. И в постели притворялась. Господи, всю жизнь…
Была у нее и любовь. Только ушла. Не удержала она ее. Не простила измены. Так глупо, так бестолково! По пьяни, ради разового пересыпа с почти незнакомой девушкой. Выпили они на той вечеринке, конечно, много. Особенно он. Она танцевать пошла, с кем-то, а с кем уже и не вспомнить. А он поддался на красивую обложку. Она чуть не на спор его увела. Какие глупости они только ни делали в молодости. Кто ж тогда знал, что все так обернется?
А хорошо ей был только с ним, с любимым. Как это теперь говорят? Секс. Ребенка не оставила, дура! Жалела потом. Так, хоть бы частичка от той любви осталась.
Разве могла она тогда предположить, что бывает только одна любовь на всю долгую жизнь? И что именно она окажется повернутой на одного единственного мужчину во всей вселенной. Хотела клин клином. Меняла мужчин, искала того единственного. Не нашла. Не получилось клином… Нет.
И все думала,
– А если бы простила?
У него ведь тоже вся жизнь наперекосяк. До нее докатывались отголоски его жизни. Женился, двоих детей нажил, а счастья не было. И умер от инфаркта в 50. Или от горя… А кто виноват? Не смогла простить. Слишком любила. До ненависти. Потому и помнит всю жизнь эту их последнюю встречу. Потому и вертятся все время в голове слова песенки.

Хочешь сказку, девочка?
Мир в руке, как денежка.
Никуда не денешься просто так.
На потеху городу
Скомороху гордому
Отрубают голову просто так.

Это она – скоморох. Всю жизнь лицедействовала. Мужа несчастным сделала. Думала, не понимал он? Все понимал. Любил. Лучше бы одна осталась. Честнее. Сейчас-то уже что хитрить? От себя не убежишь.
Может, за это и наказала судьба одиночеством? Кто знает…
Не берет ее смерть, только обволакивает пустотой.
Порой ей казалось, что у старухи с косой тоже склероз, и о ней просто забыли в небесной канцелярии.
Пасе…

Кажется, немудрящие такие слова.

Ты сказала просто так
Улыбнулась просто так
Все, что было просто так
Просто так
Солнце светит просто так
Дождь и ветер просто так
Все на свете просто так
Просто так просто так