Идея поехать на Иссык-Куль возникла после того, как МИИТовцам ввели ежегодный разовый бесплатный железнодорожный билет в любой конец страны. Ну как же не воспользоваться халявой такого масштаба и не уехать за кудыкину гору. Мама достала 2 путевки в дом отдыха казахского Минэнерго для меня и моего троюродного брата.
Город Фрунзе (ныне Бишкек) встретил нас жарой, вонью и грязью. В пересохших арыках, прорытых вдоль улиц, валялся мусор, за окнами квартир висело на крючках мясо, все обсаженное огромными мухами. Нам объяснили, что местные едят мясо, которое так повисит на жаре какое-то время.
Зато Иссык-Куль потряс нас своей красотой. Нет места на свете красивее, чем это голубое озеро, обрамленное горами. И небо над ним тоже голубое. Вода прозрачная, как стекло, и чистая, как слеза.
Похоже, аналогичная идея проехаться на халяву по необъятным просторам нашей Родины посетила не нас одних, потому что мы тут же столкнулись еще с парочкой студентов родного Вуза. С ними мы и заняли 2 2-хместных номера главного корпуса, соответственно времени весьма целомудренно, в одном – девочки, в другом – мальчики.
Устроившись и сбросив шмотки, мы поскакали на пляж. Там играла музыка, мерзкая советская эстрада, и мы решили пройти дальше по берегу. Забрались мы довольно далеко, пока люди, шедшие нам навстречу, не остановили нас словами:
– Дальше не ходите, там киргизы.
– А что, киргизы кусаются? – резонно спросили мы.
– Нет, не кусаются, но дальше не ходите, там киргизы.
Мы недоуменно повернули назад, спасаясь от страшных, непонятных киргизов. До сих пор меня мучает вопрос, почему нам так настойчиво не советовали с ними встречаться. Никакой агрессии я впоследствии в них не заметила. На нас они не обращали ни малейшего внимания, видимо принимая за неизбежное зло. Нам же со своей стороны было странно видеть аксакалов в бурках и женщин завернутых в многослойные одеяния.
В доме отдыха отдыхало много казахов. С двумя из них, знакомыми моей мамы по работе, мы даже сели играть в преферанс, позорно продув приличную деньгу. Дяденьки были ассы. До сих пор помню, что “колесо”, которым называются 100 вистов, на казахском звучало, как “дунгулюк”.
Киргизов казахи и узбеки считали низшей расой. Вообще дружба народов на освобожденных землях средней Азии шла по первому разряду. Больше, чем друг друга, они ненавидели только дружественный русский народ, народ освободитель и просветитель.
Насильственно привитая им русская культура так и осталась для них не понятной и не логичной. Достаточно сказать, что по дороге я часто видела красивые ворота, одиноко стоявшие перед домом в отсутствие какого-либо забора. Рядом с домом непременно красовалась юрта, без которой ни один приличный киргиз и не мыслил своего жилища. А дом – это так, для красоты.
В пансионат из Фрунзе вела узкая единственная горная дорога. Местные лихачи ездили по ней со скоростью 130 км\час, и мелкие камешки, попадая в лобовое стекло, пробивали в нем дырочки.
В горах были обширные маковые поля, а вокруг озера буйно росла Индийская конопля, называемая в народе анашой или попросту травкой. Как ее ни травили, чем ни выводили, даже жгли с вертолетов, ничего не помогало. Сорняк занимал гектары этой благодатной земли. Я видела, как собирают ее цветы, растирают пальцами до получения однородной коричневой массы. Потом вытряхивают из папирос содержимое, перемешивают с этой дрянью и снова возвращают в папиросу. А вечерами над коттеджами дома отдыха поднимался липкий дым, источавший приторный сладковатый дурманящий запах и раздавался характерный безудержный смех.
Нам было дико узнать, что, оказывается, весь восток курил травку.
Ну, так про озеро. Оно находится высоко в горах, и радиация в этой местности раза в 4-5 превышает равнинную. Загорать там не надо. Даже в дождь и туман можно сгореть дотла. Я пренебрегла советом умных людей купить шляпу, и мои весьма темные волосы выгорели добела всего за 3 дня. Пришлось ехать в Чолпон-Ата за шляпой. А еще там сухо, не просто сухо, а очень. Где еще на нашем шарике можно 2-3 часа играть в пинг-понг на 45-ти градусной жаре без единой капли пота на коже. А какой кайф прыгнуть в прозрачную прохладную воду и плыть, плыть…. И никаких волн.
Продолжение следует.

Мадрид. Мы гуляем по этому потрясающему городу. 2 дня провели в музее Прадо. Еще пара картинных галерей не оставивших в памяти значимого следа.
Едем на однодневную экскурсию в Толедо. Там очень интересно, но не сам Толедо является целью моего рассказа.
Толедо сегодняшний получает дивиденды с Толедо средневекового с помощью памятников старины и сувениров. Здесь куют настоящие рыцарские доспехи, мечи и самих рыцарей всех видов, фасонов, размеров. На коне, стоя, с флагом, шпагой, с поднятым забралом и с чем только ни бывает рыцарь.
Вы знаете, в каждом мужчине живет ребенок. Вы не представляете, как долго я уговаривала мужа поехать хоть куда-нибудь. Аргументы типа, чем плохо отдыхать дома, приводят меня в тихое бешенство. МНЕ ПЛОХО ОТДЫХАТЬ ДОМА. МНЕ ВООБЩЕ НЕ ОТДЫХАТЬ ДОМА. Я хочу забыть про кухонный станок и стиральную машину хотя бы на несколько дней, лучше на неделю.
Так вот я его уговорила.
И вот, в Толедо мой скептически настроенный муж превратился в самого настоящего ребенка. Он выписывал виражи вокруг этих рыцарей, как кот вокруг сметаны. Все соображения рентабельности, нехватки денег и вообще, полетели к чертовой бабушке.
За одно то, как у него горели глаза, можно отдать многое. Потому что обычно его ничего не радует, он индеферентен к чему бы то ни было. Его трудно раскачать на получение удовольствия от жизни вообще и от материальных ценностей в частности.
Ну, естественно, мы купили рыцаря. На коне, с двигающимися частями кольчуги и забрала, с пером на шлеме и с малюсенькой шпажкой в руке.
Он нес рыцаря на вытянутых руках, боясь повредить.
Встал естественный вопрос, как его перевозить. В чемодане страшно, поломается, в руках тоже проблемы. Это я, я предложила перевозить в руках…. Послушай женщину и сделай наоборот!
Теперь следите за моей рукой… 29 сентября 2001 года.
У рыцаря намертво зажата в руке пластмассовая шпага в палец длиной.
Таможенник любезно говорит, что поскольку шпага может быть использована как орудие нападения, то с нами в самолет рыцарю нельзя, и он поедет в кабине пилота, а мы получим коробку с бесценным рыцарем по выходе из самолета в целости и сохранности. На коробке пишут наши места и выносят его вон.
В самолете я наивно спрашиваю, где я потом получу нашего мальчика, на что получаю в ответ удивленную непонимающую улыбку.
Вы думаете: финита ля комедия. Совсем даже нет.
По приземлении в Бен Гурионе мы все-таки обшариваем все возможные места приземления рыцаря, ясно море, безрезультатно.
Подаем заяву в бюро пропавших вещей. Нам объясняют, что если в течение 21 дня рыцарь не найдется, то дело передается в страховую компанию Эль Аля.
В конце меня добивает муж. Добивает одной единственной фразой,
– Я знал, что никуда не надо было ездить, и ничем хорошим это кончиться и не могло!
21 день подряд дочка ежедневно звонит в бюро находок с поразительно одинаковым результатом. Я ковыряюсь в интернете, ища возможность заказать подобное во искупление вины. Невозможно, такой ценой вину искупать я не могу.
С представителем страховой компании состоялся разговор приблизительно следующего содержания.
– Вы получили квитанцию об изъятии рыцаря?
– Нет, нам сказали, что он поедет в пилотской кабине.
– У вас отобрали вещь сотрудники авиакомпании Эль Аль?
– Нет, мадридские таможенники.
– А от нас вы собственно чего хотите? Вы что, пыльным мешком ударенные? Мы то, с какого боку должны тебе оплачивать инсинуации таможенников другой страны.
Все. Разговор окончен. Логично, да. Обидно до ужаса, да. 21 день морочили голову, чтобы потом так отфутболить. Напоследок звоню в бюро находок просто поскандалить, что, мол, за издевательство! Там говорят, сейчас отправим еще один факс в Мадрид, позвони завтра. И вдруг на завтра,
– Выслали вам рыцаря.
И еще через день уже дочка выносит его из дверей аэропорта на вытянутых руках.
Муж придирчиво рассматривает рыцаря, проверяет, целы ли ручки-ножки и ошарашивает меня вопросом,
– А перья где?
Перья от шлема тоже нашлись на дне коробки.

Здравствуйте! Вот я и дома. Представляю на ваш суд свою англицкую апупею. Получилось длинно, уж извините.
Да знаю я, знаю, что краткость – сестра таланту! Ну не могу я кратко!

АНГЛИЙСКИЕ КАРТИНКИ. ПРОЛОГ ИЛИ ВСТУПЛЕНИЕ (назовите, как хотите).
Как вы думаете, с чего начинается отпуск? Ну, конечно, с предвкушения. У меня предвкушение всегда испорчено. Чем, спросите вы, отвечу – страхом.
Я безумно боюсь летать и вообще высоты, а из нашей страны кроме как в Иорданию и Египет без самолёта, ну никак. А эти две входят в список стран, запрещенных к посещению, составленный моим мужем-педантом. А летать я боюсь не совсем без причины.
Все-таки сделаю отступление и расскажу. Когда причины не было, я все равно боялась не менее сильно. Но после четвертого курса нам с подружкой втемяшилось ехать в Таллин, а билетов на поезд не было. Ну, мы и полетели, очень уж в Таллин хотелось. Я тряслась, как осиновый лист, но полет прошел замечательно.
На обратной дороге мне уже было море по колено. Мы замечательно отпраздновали отъезд в ресторане Астория уткой с яблоками и взбитыми сливками, и вот так отягощенные, ввалились в самолёт. После 2-х часов ожидания нам велели было покинуть самолет, но потом все-таки оставили в этом.
Взлетели мы нормально, и даже долетели практически нормально, хотя это корыто, ТУ-124, болтало незнамо как. Объявили посадку. Самолет пошел вниз, и вдруг уже у самой земли вертикально вверх. И еще раз, и еще. Началась паника, кто-то плачет, кто-то кричит. А я? Утка вместе с яблоками и сливками взбунтовалась совершенно. В общем, весь запас гигиенических пакетов был истрачен на меня. Страха не было, было не до страха. Когда мы с грехом пополам все-таки сели, встречающие прорвали заслон и высыпали на взлетное поле.
Ну, так, на чем, бишь, я остановилась. А, что я боюсь летать. Однако Британские Авиа Линии превзошли все ожидания. 767-й Боинг.
В салон вошла вся в синем стюардесса как принцесса,
Надежная, как весь Английский флот.
Дали даже носочки с зубной щеткой. Про плед и подушечку и спрашивать не надо. И кормили вкусно. Ну и ладушки. Уж если что, так лучше на обратной дороге. Хотя бы отпуск потрачен, и впечатления получены.
Итак, нас четверо. Моя подруга Я. с мужем Л. (Румынский еврей из Бухареста, в Израиле лет 25-30, по-русски не говорит). Это они нас пригласили на пополам. Ну, и мы, конечно.
Я решила записывать впечатления, чтобы не потерялись, за что сразу получила прозвище – чукча-писатель. Вообще они всю дорогу отсыпались на мне, как хотели. Развлекались, в общем, за мой счет.
Еще я поцарапала ногу, и, естественно, не обратила внимания, а заметила только, когда эта гадость приобрела абсолютно неприличный пунцовый оттенок, расплывшийся в пятно. В аптеке о йоде слыхом не слыхали, дали какую-то мерзкую мазь, которая абсолютно не помогала. Через неделю я завибрировала, и стала громко проситься к врачу. Слава богу, там медицина бесплатная, тетенька врач сказала, что ничего страшного и дала-таки йодный пластырь под названием инадин. Тут я вспомнила, что и в Израиле йод называется полидин, но было поздно. Тут уж компания отлежалась на мне по полной форме. Мишка, ехидный гад и ренегат, сложил Гаврилиаду. Начиналась она так:
Страдал Гаврила от гангрены,
Гаврила от гангрены слег.
А Л. каждый раз при выезде из гостиницы ехидно интересовался, не нужно ли заехать к врачу.
Ну, ладно, сначала общие впечатления. Машина – зверь, Опель Вектра, английского производства. Л. за рулем, говорит, что правый руль очень удобен и естественен. Здорово, но … непонятно. Правда, за рулем все-таки он. Жираф большой, ему видней!
Всего мы наездили, не падайте, около 7 тысяч километров. Исколесили Корнуолл, Девон, Уэльс.
Потом переехали на север, в Шотландию на озера, поездили по северу тоже. Оказывается в Шотландии есть путь виски по аналогии с великим шелковым китайским путем.
Южная Англия бесподобно красива, чиста, тиха, терпелива до неприличия и вежлива до абсурда. На улицах городов как-то пусто, и тихо, как на кладбище. И детей тоже не видно. Все водители наперебой уступают друг другу дорогу, расшаркиваются и сами балдеют от себя, таких замечательных. И только один раз, когда Л. как-то не так въехал на круг, его обозвали водителем труповозки. Это было настолько не характерно, что подумалось, наверно, за рулем тоже иностранец. Я пару раз, застыв на месте, засмотревшись на какой-нибудь особенно красивый дом, вдруг обнаруживала, что за мной кто-то тихо стоит и ждет, пока я соизволю отодвинуть свою задницу. Если они, не дай боже, случайно тебя заденут, сразу миллион извинений. Если ты их, то тоже они же и извиняются. Лепота…. Все наперебой готовы помочь, объяснить, но никто никогда не вступает в разговоры. Самые невоспитанные здесь мы, у нас даже шепот громче их крика.
Машины выглядят так же консервативно, как и их хозяева. Новые внутренности облекаются в экстерьер эры зарождения автомобилизма.
Перед входом в супермаркет обычные тележки для продуктов, тележки для безруких клиентов с пристежкой для протезов, инвалидные коляски 2-х видов: с моторчиком для самостоятельных и обычные, которые надо катить. Все для покупателя. В пятницу автобус сети ASDA отправляется по деревням, чтобы бесплатно привезти безлошадных покупателей в магазин.
Вокруг пастбища, разделенные живой изгородью. Коровы и овцы. Пастораль, только пастухов не видно, животные как бы на самообслуживании. Вдоль дорог все время видны виселицы. Не знаю, что это такое, но надеюсь, что они их не используют по назначению.
По сравнению с Шотландией юг выглядит богаче и ухоженней и архитектурой и природой. Шотландия, по-английски Скотланд, а по-шотландски, видимо, Скотия, тоже очень красива, но суровой северной красотой. Дома проще, но, возможно, добротнее, люди прижимистее, а природа удивительно похожа на природу средней полосы России, в основном еловые леса у подножия гор, попадаются даже березы. Горы строги и величественны, озера прозрачны, а небо такое низкое, что, кажется, подними руку и тронь.
И пару последних штрихов о прижимистости шотландцев перед переходом к собственно рассказу.
Первый. Их национальное лакомство – сахар, вареный в масле, такая жирная сахарная конфета. Второй. В последний вечер перед отъездом в ресторане мы попросили принести к еде кроме вина еще и минеральной воды. Официант принес кувшин с водой коричневатого оттенка, наверно зачерпнул прямо из озера. Он, бедняга, видно просто представить не мог, что некоторые готовы платить деньги за воду. Вильнув юбкой и, взмахнув руками над кувшином с этой гадостью, он сказал приблизительно следующее:
– У нас делается так. Фокус-покус, и, через несколько минут, вода станет прозрачной.
Вода действительно несколько очистилась, но не до такой степени, чтобы это пить.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.

Если судить по аэропорту Хитроу, это не Англия, а какая-то Индусия, служащие минимум на 30% индусы. В общем, эта индусия встретила нас собачьим холодом и страшным ветрищем. Хорошо хоть едем на юг.
Делаем крюк, чтобы посмотреть Виндзор. Неописуемо красивый город, а уж дворец! Так и кажется, что сейчас из-за поворота покажутся мушкетеры, спешащие в развевающихся плащах за подвесками для Анны Австрийской.

Картинка. Какая-то женщина прогуливает собаку непонятной породы, смахивающую на бульдога, правда, только сзади. Собака шагает моряцкой походкой в раскачку, твердо ступая
кривоватыми ногами. Этакий собачий мужичок.
Дождь продолжает нас обильно поливать.
А вокруг луга, коровы, овцы. И вдруг лысая гора с двумя отдельно растущими кривыми деревьями, а кроме этого – ничего. Довольно часто попадаются поля, засеянные чем-то ярко желтым, не поддающемся нашему определению. Тогда кажется, что появилось солнышко, но это только кажется.
Граница между Девоном и Корнуоллом – старинный мост. За мостом дождь сразу прекращается. Впечатление, что Девон – царство дождя. Ищем этот край цивилизации под названием Трентон Манор, в котором нам предстоит провести неделю. Под мосточком светофор, так как дорога однополосная. Нам красный, значит зеленый для едущих нам навстречу. По-моему мы никогда не доедем. Дежавю. Похоже, мы тут уже крутимся по третьему разу, и светофор для нас всегда красный. Нет, все-таки добрались. Нам выделен коттедж под названием Эмн. У других названия типа Магнолия или Дуб, а мы?

Это Мишка недалеко от гостиницы.

Эмн симпатичный, имеет салон, две спальни и удобства. Раковина просто чудо цивилизации. 2 крана, в одном кипяток, в другом ледяная вода. Как хочешь, так и умывайся. На кухне правда есть смеситель, но однобокий какой-то. С одной стороны струи кипяток, с другой опять же ледяная вода.
Нам достается детская, 2 кровати в разных углах. Личная жизнь в детской не предусмотрена. Но, как показала практика нам не особенно до нее. Уезжаем ни свет, ни заря, возвращаемся ночью и проваливаемся в спать.

ДЕНЬ ВТОРОЙ.

Небольшой городок Труро. Воскресенье, все закрыто, но в кафедральном соборе концерт. Побродили по блошиному рынку и углубляемся все дальше в Корнуолл. Хотели в Сент. Ив, а попали в Сент. Агнес, симпатичный малюсенький городок на берегу океана. Нам холодно в куртках, а народ купается, правда в гидрокостюмах. Вид с берега напоминает уменьшенный Карадаг.

Все-таки добрались до Сент. Ива, экзотического горного прибрежного городка. Чаек тут тьма.
Ищем где бы поесть чего. Абсолютно все закрыто. Интересно, можно ли умереть от голода в Англии?
Едем дальше на юг. Становится все теплее и теплее, а дороги все проселочнее и проселочнее. Ну, то есть совсем на одну машину. Встречную надо пропускать. И так узко, что ж они так пожадничали на дороги-то?
На каждом пастбище коровы своей породы. Интересно почему? Мишка предполагает, что у них на каждое стадо по одному персонально стадному быку. Л. возражает, что, мол, коров уже давно оплодотворяют без всякого быка. Бедные коровы, и этой единственной радости их лишили. Сразу вспомнила старую загадку, почему у коровы грустные глаза?
Потом уже стало понятно, что молоко все разное, и на бутылках фотография соответствующей породы и надпись селекционное. Чудной у них окрас. Например, все стадо с черными головами и попами, а в середине ровная белая полоса.
Добрались до края земли, южной оконечности острова дальше только океан. Со дна памяти непроизвольно всплывает песня:
“Опять стою на краешке земли.
Опять плывут куда-то корабли…”
Вид умопомрачительный. Интересно, что в округе ни одного дерева, наверно, они не живут там, где не чувствуют под собой достаточного количества почвы.
Местечко так и называется “LANDS END”. Пьем кофе в одноименном ресторанчике со стойкой в виде носа корабля.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ.

Стало понятно, почему Англию назвали Туманным Альбионом. Вестимо, из-за дождя и тумана. Опять в качестве границы Корнуолл – Девон мостик через речку, с обоих концов которого домики станционных смотрителей.
По речке парами плывут в поисках пищи селезни, а возвращаются по воздуху уже с едой. Дикая, нетронутая природа, мертвая тишина. Кажется, что здесь не ступала нога человека.
Домики в деревушках восхитительны. С треугольными крышами над каждой комнатой, с эркерами, мансардами и как обязательный атрибут печными трубами.
На въезде в Тависток форельная ферма. В прудах соответственно размерам форель от мальков до больших рыбин. Одна плавает на спине, видимо притворяется, чтобы не попасть на сковородку соседнего ресторанчика. На дороге неподвижным изваянием перегородила проезд огромная гусыня. Недалеко бродят утки, куры, козы и даже пони.
Картинка. Подъезжает мужик на мотороллере, снимает камни с крышек баков, стоящих на берегу. Начинает кормить рыб, выпрыгивающих из воды и ловящих еду прямо на лету. Вдруг оживает изваяние гусыни и начинает передвигаться в сторону корма. За ней к месту кормежки строем как по команде подтягивается остальная разномастная живность. Жутко смешно выглядит такой разнокалиберный выводок, поспешающий за гусыней.
Плимут встречает нас проливным дождем, будто разверзлись хляби небесные. Вот уж действительно “It rains cats and dogs”, как говорит старая английская идиома. Город как город, порт как порт, ничего интересного. А в голове строчка из песни:
Когда воротимся мы в Портленд,
мы будем кротки как овечки.
Да только в Портленд воротиться
Нам не придется никогда…
Обратно в Корнуолл. Как по команде прекращается дождь. Вырисовывается правило:
В Девоне, там всегда идут дожди,
А в Корнуолле же хорошая погода.

Потрясающе красив горный городок Лое. В заливе на песке стоят катера. Во время прилива они окажутся на воде. Над головой парит орел с добычей во рту.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ.

Я, наконец, поняла, почему дороги кажутся такими узкими. Нет обочин, а вдоль дороги высокий кустарник. Едем по лабиринту в гости к Минотавру, но нас ведет Ариадна. Удивительно, как Л. всегда безошибочно находит дорогу, что к дому, что к оставленной неизвестно где машине.
Опять идиллические картины по дороге. И удивительнейшие, мохнатые коровы, в основном рыжие с симпатичной длинной челочкой.

Платный мост через Бристольский залив сильно укорачивает дорогу в Кардиф. Оплата односторонняя, обратно денег не берут.
Красный Дракон – герб Уэльса. В столице Уэльса Кардифе он присутствует абсолютно везде. Это большой город со смешанным архитектурным стилем. Современный центр соседствует с готическими или псевдоготическими соборами. Порт практически бездействует и захирел с тех пор, как через него перестали вывозить уголь.
Дворец – это дворец, тут не убавить, не прибавить. Крепость, сохранившаяся еще со времен римлян. Только часть стены, окружающей крепость подлинная, остальное достроено позднее в том же стиле.

Сегодня первый раз увидели полицейских. При всех делах, в огромных черных куполообразных касках с серебряными гребешками, в сетчатых жилетах с множеством карманов, заполненных всякой херней вплоть до фонаря. А оружия нет. Клоуны! Их бы к нам на стажировку…
На обратной дороге уже привычно попадаем под дождь в Девоне. И вдруг – немая сцена, посреди Англии египетская пирамида, естественная, хотя выглядит абсолютно инородным телом.
Корнуолл встречает нас садящимся солнышком. Ощущение, что в Девоне дождь не прекращается никогда.
Омерзительная еда в таиландском ресторанчике. Куриный суп, в который выжали пару-тройку лимонов, ну, чтобы блаженная улыбка с лица сошла. А, кроме того, он имеет ярко выраженный парфюмерный вкус, говорят это от бамбука. Теперь я знаю точно, что бамбук я не люблю, а лимоны хоть и люблю, но не в курином супе.
ДЕНЬ ПЯТЫЙ.

Фовэй, маленький туристический поселок, расположенный на склоне спускающемся к заливу, очаровал нас сразу и навсегда. Сверху открывается изумительный вид через залив на гномий остров, аккуратненький, миниатюрный, сказочно ненастоящий. В заливе тьма яхт, лодок и катеров.

Единственный минус – запредельные цены.
Столица Девона, Эксетер, красивый город с большим количеством очень старых и католических и протестантских церквей. Есть здания, сохранившиеся с 14 века.

Заходим в Кафедрал, и охреневаем. Внутри магазин и кафе. Послушал службу, отоварился в магазине культовых принадлежностей, попил кофейку с булочкой. И прихожанам приятно, и кафедральным работникам доход.
Едем на водопад. Водопада не нашли, зато нашли чудное заповедное место у речки. Благодать!
Оп-па! Целый луг спящих овец. Сон-травы они объелись что ли? Или режим?

ДЕНЬ ШЕСТОЙ.

Уэссекс. Бристоль и Бат, Бат и Бристоль. Ехали в один, попали в другой. Бристоль тоже порт, только в отличие от Кардифа живой, стоит на реке Эйвон, впрочем, как и Бат. Красиво. Скульптура королевы Виктории, потрясающий католический собор.

Все дышит стариной. А архитектура тут уже другая, дома с черепичными крышами на 2-3 семьи.
Не обошли и десятой доли, но все-таки хочется в Бат, древний английский курорт с римскими купальнями.
Мы вознаграждены за усталость. Бат – это что-то великолепное, трудно описываемое словами. До того хорош, маленький, компактный, какой-то весь декоративный что ли, построенный из известняка медового оттенка. С моста Пэлтни открывается замечательный вид на город, под мостом река с искусственными порогами. Красота, глаз не оторвать.

ДНИ СЕДЬМОЙ И ВОСЬМОЙ.

Выяснилась тайна египетской пирамиды. Все прозаически скучно: это отходы старого керамического завода.
Самый распространенный дорожный знак – осторожно, коровы на дороге! Есть такой же для овец и уток.
Мой иврит совершенствуется день ото дня. Говорим только на иврите из-за Л.
Еще один маленький курортный городок с труднопроизносимым названием Мевагисси. Опять залив с яхтами и умопомрачительным видом на гористый зеленый ландшафт, вдающийся мысом в океан. Можно долго-долго смотреть, не отрываясь, так это почти гипнотически воздействует на сознание.
На обратном пути проезжаем местечко под названием Мидоус. Может, отсюда эмигрировали в Америку тетушка Мидоус с девочками.
Вечером пьем кофе в баре гостиницы. Л. рассказывает, как ездил в Бухарест с детьми от предыдущего брака. В ресторане официантка заговаривает с детьми по-румынски. Л. объясняет, что дети не понимают по-румынски.
– Как так?
– Женился на француженке.
Официантка в изумлении,
– А что в Румынии уже свои шлюхи перевелись?
ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ.

Все. Переезжаем на север. Прощай, Корнуолл, с твоими красотами и ажурными домиками. Прощайте, лабиринты проселочных дорог. Прощай, так полюбившийся нам уголок нетронутой природы.
На последок картинка, как завершающий штрих. У ворот фермы Кадиллак, полный овец.
Остаются в стороне Ливерпуль, Манчестер и Бирмингем. Проезжаем совершенно безликий, серый Галифакс. А вот и места, описанные Диком Фрэнсисом, с центром в Лидсе. Попадаются лошадиные фермы.
Йорк встретил нас оглушающим после юга шумом и субботней суетой. Здесь все другое, и люди и дома.

На юге все неторопливы и вежливо тихи. В Йорке жизнь бьет ключом. Потомки викингов заполонили улицы и галдят как на базаре. Субботним вечером город гуляет, но как-то странно. Люди направляются в бары и рестораны большими однополыми группами, одетыми в карнавальные костюмы. Пары попадаются редко. В витрине одного из кафе кукла голого мужчины с огромным членом, а в очереди на вход 2 группы: девочки с символами “плэйбой” на голове и мальчики, одетые монахами. И почти во всех увеселительных заведениях города приблизительно то же самое. Непонятно, или это какой-то праздник, или они так всегда гуляют по субботам.
У йоркцев и лица отличаются от мясистых лиц южан. Они привычнее для нашего глаза. И ростом они пониже гигантов южан.
Кафедральный собор красив и величественен, но закрыт субботним вечером.

Город старинный, очень красивый.

Ночуем в домашней гостинице B & B (кровать и завтрак). Весь дом увешан медалями за отличия предков в первой и второй мировых войнах. Сам хозяин видимо отставной военный, в семейном альбоме, хранящемся в нашей комнате, его фотография в форме. Всюду альбомы с фотографиями членов королевской семьи и тарелки с их изображениями.
Душ включить так и не удалось. То ли мы – редкая деревня, то ли душ и вправду не в порядке.
ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ.

Перед отъездом из гостиницы оставляем запись в книге благодарностей. Читаем записи на всех языках. На русском тоже есть:”Приезжайте к нам на Колыму, гостями будете”. Хозяева удивлены нашей реакцией – гомерический смех надо как-то объяснить, только как?
Эдинбург. Сравнить не с чем. Никогда ничего подобного не видала. Средневековые и георгианские здания, величественный и суровый горный ландшафт. Город Сэра Вальтера Скотта. Все сохранено в первозданном виде, ни войн, ни разрушений. В пасмурный день, возможно, несколько мрачноват, но сегодня ясно и солнечно.

Потрясающий вид: на горе за крепостной стеной крепость. Говорят, раньше это был королевский дворец, а потом тюрьма. На улицах люди в национальной одежде. А вот и первый мужчина в юбке.
Наша гостиница на берегу озера в местечке Портсонахан. Внизу гостиная, кухня и душевая с туалетом, наверху спальня. Прямо под балконом озеро, а напротив горы. Охренеть! Мы внизу. Сверху раздается изумленный вопль. Бросаемся наверх, и что же? Одна большая комната, где между унитазом и ванной расположена кровать. Никаких перегородок, а над ванной огромное зеркало на покатом потолке. С унитаза можно наблюдать себя в процессе. Интересно, какому сумасшедшему архитектору пришла в больную голову эта сногсшибательная идея?

ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ.

Обан – город виски, стекла и керамики, расположенный на берегу залива Ферт-оф-Лорн. Виски здесь обалденно дорогое.

Форт Вильямс, еще один малюсенький городок.
Стерлинг – основная достопримечательность – это крепость 15-16 века, стоящая на утесе. Лезем в гору, сбиваемые невыносимым ветрищем. Вот уж действительно, хуже гор могут быть только горы, на которых еще не бывал. Высоко и ветрено так, что нечем дышать. Памятник Бернсу, а в справочнике написано, что это не Бернс, а Брюс. Как это мы так ошиблись?

Двигаемся на север. На стоянке сервиса слышим, как один скотмен говорит другому, что сегодня самый теплый день года. А по правде, колотун страшный.
Природа все скотее и скотее, а коровы все мохнатее и мохнатее. Интересно, их коровы шерсть тоже дают?
Абердин, молодой город, построенный в начале 19-го века, когда рядом в Северном море нашли нефть.
Я похожа на снежную бабу в двух свитерах и куртке, а эти скотские мужчины, видимо, очень горячие мужчины – все в майках. Скотские женщины, похоже, не холоднее скотских мужчин, тоже ходят полуголые. У них уже лето, градусов 11. Специальный вид, пригодный для работы в не отапливаемом помещении. Это я для красного словца, в помещениях у них тепло. Ох, и деньги у них оказывается другие, скотские, в Англии их не очень-то принимают.
Город удивительно однообразно серый в смысле цветовой гаммы. Как кто-то сказал, дайте мне 3 цвета: черный, зеленый и белый, и я нарисую вам всю Шотландию.

А небо над нами совершенно неподвижно.
Стынет небо с картин Кента,
Как когда-то твои руки…
Хотя Кент рисовал свои картины в другом месте, но все равно похоже.
На обратном пути заблудились, 400 миль – это вам не шутки. В озерно-медвежьем углу темно и страшно. Причудливой формы деревья склоняются и тянут свои ветви, вот-вот утащат в чащобу. К тому же дождь хлещет со всей силы. Наконец, в середине леса видим телефон-автомат и радуемся ему как родному. Эта примета такая, что мы на верном пути. Все-таки у Л. в голове встроен или компас или радар. И как он находит дорогу, можно только поражаться.
Вечером, а вернее уже ночью, пьем замечательный настоящий виски.
ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ.

Родовой замок герцогов Арвиллов из клана Кэмпбеллов. Шотландское общество прежде делилось на кланы, которые не утратили своего значения и сегодня. У каждого клана свои клеточки и прочая атрибутика, в которой без пол литры не разберешься. Сегодняшние Арвиллы отдали замок для посещений туристов. Видимо, дороговато содержать, а так, глядишь, и на содержание дома и работников хватает, а может и сверх того остается. Аристократы живут вполне красиво. Одна оружейная чего стоит! А столовая, а спальня. Всюду картины, богатейшая коллекция оружия и посуды. Есть и приватная часть замка, туда не пускают. А последний Арвилл женился только в 2002 году. Есть свадебная фотография, на которой он, естественно, в юбке, а невеста в современном свадебном платье. Наряды тоже выставлены на обозрение.
Ко дворцу со свистом на бешеной скорости подкатывают 4 кадиллака с открытым всем ветрам верхом. Номера бельгийские. Из них выходят не юнцы, как можно было бы предположить, а вполне возрастная компания около 50-ти. Л. произносит фразу века,
– Арсы, они и в Африке арсы. (арс – пижон, богема).
Наконец, Глазго, большой, шумный, динамичный город. Человеческая река бежит нескончаемым потоком. Ритм большого города захватывает, напоминая Москву. Он тоже по-своему красив, но не так как другие старинные города. Он все-таки выглядит современным, хотя много старых и очень красивых домов.
На улицах продают чертополох, символ Шотландии, и играют на своей чертовой волынке, издающей заунывный вой, уличные музыканты. Музыканты, естественно, в юбках, а звуки издают такие, что убила бы на месте.
Вести из дома. На прошлой неделе погибли 13 солдат. Чертова дюжина, еще даже не начавших жить мальчиков, чертова дюжина осиротевших родителей. Когда же это закончится? А тут даже не знают, что есть такая страна, Израиль. Иногда спрашивают, откуда мы, и по несколько раз переспрашивают, изумленно пожимая плечами. А еще умер старинный приятель, Игорь Черный. Светлая ему память!
ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ.

Едем в гости к чудовищу на озеро Лох-Несс. Местные жители ласково называют его Несси. К форту Вильямс подъезжаем по другой дороге через горы, кое-где на вершинах лежит снег.

В предгорьях еловые леса, похоже, посаженные, выше голые скалы. За бортом 8 градусов.
Непередаваемо колоритны озера и водопады, непрерывно сменяющие друг друга. По середине озер часто встречаются островки, иногда с деревьями, а иногда с замками. Частенько это островок одного дерева или одного замка.

Лох-Несс – самое большое озеро.
Несси дурно воспитано. Оно даже не поднялось поздороваться, как мы его не приманивали. Л. бросает в озеро мелкие монеты и камни, пытаясь сфотографировать всплески, чтобы потом выдать их за чудовище. С другой стороны, Несси можно понять: много вас тут таких ходит! Если со всеми здороваться, не останется никакой личной жизни. Как в грубоватой пословице: если всем давать, обломается кровать!
Инвернесс, городок на северной оконечности острова, стоящий на реке Несс. Это наверно из-за нее в озере обратное течение. Он еще севернее Абердина. Ну, и названия у этих скотских населенных пунктов, язык сломаешь. Есть и смешные, например, Firkin Point.
ДЕНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ И ПЯТНАДЦАТЫЙ.

День отведен на shopping и сборы. А на утро в дорогу. Вот и остались позади 7000 километров, которые мы наездили. И отпуск тоже весь сзади, увы!
По скоростному шоссе перед нами на скорости километров 25 едет допотопный кадиллак времен Очаковской и покорения Крыма. Верх открыт, и пассажиры замотаны пленкой с ног до головы, поскольку идет дождь. Наконец он встает на обочине, и мы, проезжая мимо, с изумлением обнаруживаем, что возраст пассажиров такой же как и у их авто, которое они, наверно, получили в подарок на свадьбу.
В Лондоне успеваем только пару часов покрутиться по городу и осознать насколько он красив, и что на знакомство и любовь требуется, по крайней мере, дней пять.
Вот и все. Встречайте, приехали домой! Я и не представляла себе, как соскучилась. По дитю в первую очередь. А еще по жаре и солнцу, по шуму и нервам, по дому.
А это то, что ждало нас дома. Котенок правда чужой, а ребенок, ребенок наш.

Утром нам выдали снаряжение, палатки, спальники, еду, утварь всякую и, главное, лодки. Нет, это были не лодки, а старые дырявые корыта с веслами. Их пришлось конопатить и смолить на скорую руку, поэтому отправление несколько задержалось.
Народ оказался запасливый в смысле жратвы и питья, видно предупредили не только нас. Скинули все в общий котел, оставив в личное пользование только немножко спирта на всякий пожарный случай.
Погода нас не баловала. Почти все время было прохладно, пасмурно и дождливо. В редкие солнечные дни мы устраивали дневки (стоянка на целый день или полдня) с тем, чтобы помыться и починить лодки, а то в некоторых постоянно набиралась вода.
Как-то во время стоянки покупали молоко у какого-то деда. Собиралась гроза, часть думали переждать, большинство решило плыть. Вдруг дед стал дико кричать, отталкивать нас от лодок. Что кричал, было не понятно, зубов у него не было. Мы его отпихиваем, и вдруг до меня доходит, что он пытается нас не пустить в грозу на воду, а кричит, что у него жена и сын погибли от молнии,
ударившей в лодку. Убедил.
Мылись в реке, за все 3 недели нас ни в одной деревне не пустили в баню ни за какие деньги и не обьяснили почему.
Природа там охренительная, единственное, что давило на психику – множество брошенных деревень. Я фотографировала эти полуразрушенные остовы, похожие на кладбища умерших домов, но почему-то именно эти фотографии и негативы из проявки не вернулись. Я пыталась увековечить увядание, вернее даже вымирание советской империи, но увы.
Группа подобралась в основном отличная, кроме 4-го члена нашего экипажа.
Палатки выдали по одной на экипаж. Нас с Олей положили по середине, а ребята легли по краям. В середине теплее, и он начал базарить, что хочет в середину, но все-таки Алик сделал, как решил, а главенство в экипаже было безоговорочно отдано ему. В таких походах иногда надо очень быстро принимать решения, а он был самым опытным.
К ночи все устали, и заснули как убитые. Я проснулась от некоего непонятного неудобства. Спальник расстегнут, что за черт. Застегнула, заснула, опять проснулась. Опять спальник расстегнут, а сосед быстро поворачивается на другой бок. До утра караулила от вороватого соседа своё, пардон, тогда еще молодое тело. Встала злая, как черт, и нажаловалась остальным членам экипажа. Алик предложил перелечь, но в моей дурной голове созрел план мести. На следующую ночь я вооружилась маникюрными ножницами и притворилась спящей, держа оружие у места предполагаемого вторжения. Ну, думаю, сейчас я тебе, бля, покажу! В раз вылечу от клептомании и сексуальной невоздержанности. Есть! Уебище (извините, но как его еще можно назвать) таки напаролось на ножницы, заорал от боли и неожиданности и вылетел из палатки пулей. Утром разбора полетов не было, он смотрел волком, но ничего не сказал, я тоже тему не поднимала. А на следующую ночь мы поменялись местами с Аликом. С краю было действительно намного холоднее, но меня утешала ехидная мысль, мол пусть теперь попробует воровать от аликова тела.
Но он досаждал нам и другими способами. В походе много работы. Он ничего не желал делать. Картошку почистить – нет, посуду помыть тоже, готовить и разводить костер – нет, палатку ставить – тоже нет, грести – не дольше женской половины экипажа. А уж вылезать из лодки в воду, чтобы снять ее с камня, вообще, ищите дураков в другой сказке! Чтобы не портить нервы, оставили пассажира в покое, только и общаться с ним никто не хотел. Как говорится, не тронь балласт, он и не воняет.
В первый же вечер стерли ладони. Весла – это вам не ручка от сливного бочка. Хорошо, умные люди посоветовали взять перчатки. А еще я умудрилась зачерпнуть из кипящего котла вместе с пальцем. Но у Алика было на все случаи жизни. Это называлось линимент алоэ. Болело только пока высыхало, потом никаких следов. До сих пор пользуюсь при ожогах.
Инструктор был симпатичный парень лет 20, заменивший походом стройотряд. Инструктор, конечно из него был, как из меня балерина. Он не умел даже того, что умел самый неопытный из нас. Маршрута он тоже не знал, видимо предполагалось, что он будет просто помощником, но мы ведь разделились.
Его неопытность и неумение руководить в конце концов обернулось трагедией.
Уже в самом конце похода у нас погиб парень, сорвался со скалы, отправился туда вопреки возражениям инструктора и сломал позвоночник. Только успел написать бумагу, что инструктор не виноват, иначе бы парня судили.
Со второй половиной группы мы встретились уже в Ослянке. Они остались очень не довольны и к концу перессорились. А мы еще несколько лет встречались с московской частью группы, а с одной девушкой из Ленинграда-Петербурга перезванивались и даже ездили друг к другу в гости. Ау, где ты, Галя?
Рассказ посвящается Олечке, умершей через несколько лет от рака.

Ну так вот, путевки были куплены, билеты на поезд тоже.
Дорогу не помню, видимо не было в ней ничего примечательного.
Свердловск. Екатеринбург. Да простят меня свердловчане, город просто потряс меня своей безликостью. Серые стандартные коробки домов, геологический или краеведческий музей (смотрели там выставку уральских камней). Все. В магазинах можно купить только майонез. Зато майонеза можно купить до хуя.
Еще в Москве нас предупредили, что если мы не хотим голодать, то чтоб у нас с собой было. И не только необходимое, но и закуска тоже.

Турбаза в Свердловске – обычная общага, переночевать.
На утро нас отправляют на место отплытия.
Собрание. Группа огромная – 64 человека на 2-х инструкторов, студента Уральского политеха и тетки средних лет. Инструктаж проводит тетка. Рассказывает, какой маршрут, какие порядки, то-сё.
И вдруг спрашивает
– Москвичи есть?
Нас много, человек 20. Дружно кричим, что есть.
– Плохо, – говорит тетка-инструктор.
– Когда москвичи, считай, поход не удался, одни склоки, да раздоры, продолжает вещать она.
– Они, мы то есть, плохо коммуникабельные, эгоистичные снобы.
Что называется, плюнула в душу и попала.
Мы гудим, как разворошенный улей. Ну конечно! Прям-таки все, без исключения. За что, собственно? Мы, конечно, слышали, что москвичей не особенно жалуют в других местах, но чтоб так!
Побазарили – побазарили и решили, что с этой мадам мы никуда не пойдем. С тем и явились к руководству турбазой.
Вердикт был следующим:
– Наберете половину группы, разделим инструкторов, пойдете параллельними маршрутами, стараясь не соприкасаться. Не наберете, ничем помочь не можем, кто не хочет, может остаться на базе.
Мы набрали. Кинули клич, мол, кто не боится склочных москвичей, тому будем рады. Откликнулись ленинградцы, их тоже было около десяти, и ко всеобщей радости получили инструктора Диму.
У нас 2 гитары, у них самые красивые девушки и юноши.
Нам предложено разбиться на экипажи по 4 человека. Берем в экипаж еще одного парня. Забегая вперед, скажу, выбор был очень неудачный.

Каждый экипаж должен придумать название, гимн и нарисовать флаг.
Мы называемся УТЮГ (Удел Туриста Юмором Греться). Из слогана помню только две строчки:

Утюгом разгладим дно,
Будет гладким, как стекло.

Зато запомнила по-моему удачный слоган чисто девчачьего экипажа:

Чтобы доплыть до Ослянки
И любоваться с вершин,
Наш девичий девиз –
Берегите мужчин!

У меня день рождения – пьём спирт, настоянный на апельсиновых корках, Олечка расстаралась, 3 недели настаивала.
Уже уговорили литр, когда вызвали на медосмотр. Давление 150/90. Врач смотрит с пониманием. Ничего не говорит, спасибо тебе, родной!
Завтра отплываем.
Продолжение следует.