5. ХАРЛЕМ.
На следующий день мы отправились в замечательный городок Харлем. Это не тот Гарлем, который в Нью Йорке, а тот Харлем, который в Голландии. У голландцев вообще, похоже, нет буквы «г». И даже доброе утро звучит, как хуе морхен. Чесслово, не вру! Нас влекла любовь к прекрасному, то есть музей Хальса, неожиданно порадовавший нас отменными старыми голландцами и чудесным триптихом «Убиение младенцев», причем за весьма скромные деньги. Автора триптиха я так и не обнаружила. Подруга утверждала, что это Босх, но удавите меня, никакой это не Босх, совсем другая манера письма, да и время создания картины, мне кажется, другое. А еще, сознаюсь по секрету, облазила весь инет в поисках этого триптиха. Так у Босха триптиха с таким названием, похоже, нет.
“У голландских художников почти не было ни воображения, ни фантазии, но бездна вкуса и знания композиции” – (с) Ван Гог.
Удивительно точно подмечено. Так мог сказать только художник.
В этом смысле Рембрандт и Хальс – не характерные голландцы: у них человек господствует над средой. Торжествует знакомый ренессансный принцип. Совершенно иное у массы “малых голландцев”, и прежде всего у самых больших из них – Вермеера и де Хооха. Одушевленное и неодушевленное уравнены в правах. Более того – интерьер поглощает человека. Жанр сводится до натюрморта.
Старческий дом, в котором теперь музей Хальса, – большой, респектабельный – вместил множество картин: после амстердамского Рейхсмузея, гаагского Маурицхейса и роттердамского Бойманс-ван Бенингена – лучшее собрание в стране. Но главное тут – Хальс. Самое значительное – написанные словно вчера регенты и регентши. Самое знаменитое – зал групповых портретов гражданской гвардии.
Там висят восемь больших холстов, все восемь хороши, но пять хальсовских видны и опознаваемы сразу. И не только по фирменному его знаку – резкому мазку, лихому удару кисти, – но и по совершенной композиции. Особенно в самой известной его картине 1616 года, где гвардейцы роты Св. Георгия расположились за столом по законам икебаны – развернувшись как букет.
О самом Хальсе автор пишет следующее.
В случае Хальса неизвестны даже точная дата и место рождения – вроде 1581 год, вроде Антверпен. Он выплывает уже в Харлеме, уже тридцатилетним. Зато точно документированы его безобразия. Полицейская запись – избил жену, получил строгое внушение избегать пьяных компаний. Не заплатил няне своих детей. Булочник забрал в залог несколько картин, до получения долга. Сорок два гульдена мяснику – уже обсуждали. Первая и последняя долговые записи касаются неуплаты за купленные картины – с разницей в 45 лет! – видно, крупный был бизнесмен. “Набирался по уши каждый вечер”, – свидетельствует современник.

(с) Петр Вайль. “Портрет кирпича”
Умер Хальс в нищете, получая от городских властей годовое вспомоществование в размере 200 гульденов.


– Виды заднего дворика музея Хальса.
Харлем – чудесный городок, красивый, чистый, спокойный таким провинциальным спокойствием, когда на тебя спускается умиротворение.

6. ГААГА.

Гаага тоже очень красива, но отличается своей высокомерной красотой и бурной жизнедеятельностью. В таких городах меня захлестывает и перехлестывает ритм большого города. Все во мне дрожит и кричит: «Темпо, темпо!» Смешение современности и старины.

7. САПОГИ.
Перед отъездом выяснилось, что сапоги моей чадушки просят каши ажно в двух местах. Времени на починку или покупку новых не оставалось, и ее добрый папа, а мой не менее добрый муж беспечно сказал,
– Вот там и купите!
Хмм… если бы он сам ехал в Европу, он бы таких опрометчивых слов не говорил.
Во-первых, это дорого. Во-вторых, это очень дорого. А в-третьих…
Когда-то, когда ей было 12, мы с ней поехали в « тиюль бат-мицва), кто не знает, 12 – совершеннолетие у девочек по еврейскому закону. Принято брать детей в путешествие. Тогда мы с ней тоже были в Амстердаме, а потом поехали в Москву. Бабушка захотела сделать внучечке подарок, и мы пошли покупать ей юбешник.
ОНА ПЕРЕМЕРЯЛА 57 ЮБОК. Бабушка считала.
– А сама-то ты знаешь, что хочешь?
– Знаю, – последовал краткий ответ. Она купила 57-ю.
С сапогами история повторилась. Вся Голландия, затем Франция и Англия не могли удовлетворить мою девочку. Считать я перестала. В итоге она купила сапоги в Топ-Шопе в Лондоне. Заметьте, дешевые и красивые. У них впоследствии выяснился один, но крупный недостаток: они предполагают ношение их в сухую погоду. Нет, они не промокают. Они просто впитывают влагу даже голенищем. Но пока мы рысью бегаем по Амстердаму, заходя в каждый обувной. Ну нет у них наших размеров, голландские лошади носят не обувь, а бахилы невероятных размеров.
Короче, день прошел в шатании по городу и по магазинам.
Ну, купишкис – неотъемлемая часть удовольствия, если только оно не через край…
У нас с дочерью абсолютно разный подход к ентому делу. Как я покупаю? Сначала я меряю понравившуюся шмотку, потом смотрю на цену, мучительно вычисляя, насколько желание превышает возможность. У нее же перпендикулярный подход. Первым делом чада смотрит на ценник. Если цена кажется ей высокой, шмотка даже без вздоха вешается на место, и никакие уговоры померять и предложения оплатить не действуют. А, как известно, никакая вещь не стоит тех денег, которые за нее просят…
Не радуйтесь, это еще не все…

2. КУПИ ШЕДЕВРИКИ,

Гони-ка еврики, гони-ка еврики, да поскорей…
На следующий день, как по заказу, дождик иссяк. И мы поперли в музей Ван Гога. Честно говоря, Ван Гога там было до безобразия мало. Но были прочие голландцы, а также всякие Пикассы и Малевичи. Если Пикассо я люблю, то Малевича… хмм… мягко говоря, не понимаю. И его Черный Квадрат кажется мне всего лишь черным квадратом. Никакой магической силы я в нем не чувствую, и в прочих его полосках и прямоугольниках тоже. Да простят мне высокоинтеллектуальные френды мое художественное убожество, по-моему, это такое же наебалово, как беспорочное зачатие. Короче, мы решили, что денег, за это заплаченных, оно не стоит… А берут они нынче 12 с половиной евриков за билет.
А потом мы просто шлялись. Все наши шляния в течение всего пребывания в Амстердаме я запечатлею тута.

Кафе Квазимодо в Амстердаме. Дался им этот Квазимодо! В Париже тоже на парочку Квазимод наткнулись. Ну, там они больше к месту.

Пушки на воду глядят, кораблям пристать велят!
Догуляли мы и до цветочной ярмарки. Крррасота со страшной силой!
 

А это с другой стороны канала.

Цветы-людоеды, палец в лист не клади…
Ну и конечно же, конечно же… Куда ж нам без этого?

– это обнаружилось в лавочке, где чада зависла над елочными игрушками, игрушечной железной дорогой и прочими сувенирами. Ясен пень, у каждого свои игрушки.

– Угадайте с трех раз, кто это? Пгавильно, это чада!

3. ПЕРЕКУР В РАЮ.

И конечно же, конечно же, кто б сомневался, забрели хрен знает куда, в край, где не ступала нога цивилизованного туриста.
Простая истина, что язык не только до Киева, но и до Рая доведет, моей дочери была неизвестна. Задавать вопросы местным жителям она категорически отказывалась, а мои ноги отказывались бродить по кругу. Ну, не в лесу ж мы в самом деле, в Явропах чай! И я стала опробовать на звук свой английский. Должна сказать, что слышался он хуевато, но смысл вопроса всем до одного был понятен.
Тут я вспомнила собственные мучения в Ляйпциге. С немецким у меня еще хуже, чем с аглицким, то есть вообще никак. Я заказала там первые в своей жизни очки-хамелеоны, но как добраться до оптики забыла напрочь, потому что к делу подключился мой топографический кретинизм.
Выглядело это так. Я дергала за рукав первого встречного,
– Бите шён, – судорожно выдавливала я, – Гримай штрассе? – продолжала я со слезами в голосе.
Вежливые немцы долго и пространно что-то мне объясняли, а в заключении махали рукой в направлении вожделенной Гримай штрассе.
– Данке шён, – радостно благодарила я и счастливая бежала к следующему перекрестку. Там мизансцена повторялась. Несмотря на занявшее все это время, короткими перебежками я добралась до своих хамелеонов.
Еще в самом начале поездки в Германию я пожаловалась экскурсоводу, русской замужем за немцем, что меня нигде не хотят обслуживать, а я хочу купить сапоги.
Ответ меня, мягко говоря, озадачил.
– Они Вас принимают за польку, потому что на Вас польская дубленка. А поляков они не обслуживают, потому что тут много ихних мешочников-спекулянтов, которых немцы ненавидят.
Нихуя себе, нихуя себе,
С дуба падают листья ясеня…
Во-первых, на польку я как свинья на коня, во-вторых, дубленкой я обладала только в мечтах о возвышенном, и в-третьих, тоненькое замшевое пальтишко с меховой оторочкой по подолу и рукавам (кстати, я его обожала и рассталась только когда уезжали в Израиль) было болгарским. Тем не менее, я твердо решила сапоги купить. Ну, хотя бы для того, чтобы доказать этим сукам, что от меня так просто не отделаешься. Это отдельная история, но фразу, которой я огорошивала продавцов, я помню до сих пор. Я просила их брауне штифель драй унд цванцих. Тоже почти до отъезда носила потом.
Так я отвлеклась. С английским у меня чуть лучше, во всяком случае, как попасть на остановку трамвая, доставляющего людей в Рай*, я спросить могу. Кстати все без исключения голландцы отменно шпрехают по-аглицки. Теперь так, если кто желает в Рай, то попасть туда до смешного легко: нужно просто найти в Амстердаме остановку четвертого трамвая, остальное дело техники. Первое, что мы сделали в Раю, это закурили. Тут и подошел автобус, назначение которого было увезти нас из рая. Вроде как, хорошенького понемножку, покурили в Раю и баста, можете считать себя целованными. Отныне и навсегда каждый день в Амстердаме заканчивался пересадкой и перекуром в Раю.

4. ДУШЕВНЫЙ ОРГАЗМ.

На самом же деле, рай меня ожидал в доме подруги и на подступах к нему.
Окна ее квартиры выходят на небольшой канал. Выйдешь ночью покурить, а там утки крякают. Благодать, тишина, зелень и вода… Как будто горб с души падает.

Ну и еще, хвост на диван бросить, ноги задрать повыше – ляпотааааааа!

*РАЙ – станция метро и железнодорожная станция в Амстердаме.

Продолжение следует…

1. ГДЕ ТОНКО, ТАМ И РВЕТСЯ…

Для начала, перед отъездом я экспериментально познала абсолютную справедливость сразу нескольких законов Мерфи и Чизхолма.
Причем, обилие законов всемирного свинства на кубический сантиметр моего тела, просто поражает воображение. Это с точки зрения соотношения веса и длины. А уж если рассматривать мое тело исходя из масштабов вселенной, то концентрация этих самых законов вообще наводит на нестандартные размышления.
Вот те законы, которые мой организм воспринял, как непреложные истины:

Закон Мерфи. Если какая-нибудь неприятность может произойти, она случится.

Как только билеты были куплены, я обнаружила в роте некую странность, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении безобразно опухшей десной.

Koмeнтapий Kaллaгaнa к зaкoну Mэpфи:
Mэpфи был oптимиcтoм!

Глянув в календарь, я обнаружила, что мой зубной врач до праздников и отъезда уже на работе не появится.
Я ее все-таки достала. Оказалось, дохтур жарится под эйлатским солнышком (хорошо, хоть не парится под тайландским дождиком). Она надавала мне всяких советов и даже была настолько мила, что готова была в праздник меня принять. Я сбегала, соответственно, к семейному врачику за рецептом на моксипен, в аптечку за всякими полосканиями и притирками, и, таким образом, к исходу праздника десна пришла в божеский вид.

Законы Чизхолма:
1. Все, что может испортиться — портится.
Следствие:
Все, что не может испортиться — портится тоже.

Нос вытащили, хвост увяз.
Хвост – это атавистический орган, присутствовавший у наших предков, и оставшийся у некоторых человеков в зачаточном состоянии, чтобы напоминать об истоках и корнях. Так вот, хотя с одной стороны мои предки, по всей видимости, были рыбами, с другой, они все-таки были хвостатыми. Хвостатые предки вдруг дали о себе знать самым паскудным образом. Хвост, будь он неладен, начал отваливаться перед самой поездкой, хотя не давал о себе знать, кажется, уже лет сто.
История моего хвоста требует некоторого отступления от темы. Так вот, лет так дцать назад меня полюбил хулиган. Причем случилось это в самом неподходящем месте, а именно, на катке. Каждый раз, просвистывая мимо меня, в своей безумной и безудержной любови он ставил мне подножку. От этой хулигановой любви я брякалась со всего маху фэйсом об тэйбл жопом об лед. Таким извращенным способом он успел меня полюблять с особым цинизмом раз пять, пока мне на помощь не пришли товарищи по катковремяпровождению. Вот, вспомнила анекдот о несчастной любви Буратино к Мальвине.
Буратино взывает под окном у любимой.
– Мальвина, Мальвина, любовь моя!
На балкон выходит Мальвина в пеньюаре, сладко потягиваясь со сна, лениво тянет,
– Ох, и надоел ты мне со своей любовью, Буратино! У меня от нее вся пизда в занозах…
Так вот, заноз от любви хулигана не было, а был сдвиг позвонков, где и образовалась дисковая грыжа. Кстати, коль уж пошла такая пьянка… Это не первое страдание моего хвоста от любви хулигана. Первый раз был в четвертом классе. Тогда виной были два фактора: хвастовство и непослушание.
Говорила мама мне
Про любовь обманную,
Но напрасно тратила слова.
Я ее не слушала,
Затыкала уши я,
Эх, мама, мама, как же ты была права…
(c)

Тогда я собирала марки, и в основу коллекции легли замечательные гашенки и негашенки с острова Слоновой Кости, Афродита, выплывающая из пучин морских на своей раковине, и многие другие интересности, собранные батюшкой, когда он был еще в нежном довоенно-пионэрском возрасте.
Папа сказал,
– В школу марки не носи!
Но как же! Меня ж распирало показать свои шедевры одноклассникам, тем более, я уже расхвасталась на всю ивановскую. И вообще, зачем они нужны, если не для того, чтобы доказать свое превосходство над бедными неимущими? И я их поперла. И не просто поперла, а прямо в 2-х, довольно толстеньких кляссерах. Уже на подходе к школе хулиган из 7-го класса и одновременно сын нашей дворничихи антисемит-Серега, явно прослышавший о моем хвастовстве, сделал мне подножку. Я брякнулась на спину, а Серега поддал мой портфелик своей хулиганской ногой. Портфелик раскрылся, из него вывалились пресловутые кляссеры, а из них посыпались все мои богатства. Пока я отскребалась от асфальта, от моих марок и след простыл. Кто-то проинформировал директора школы, Баран Бараныча, и я вся в соплях и слезах предстала пред его светлые очи.
По итогом безобразия марки ко мне вернулись почти все, я же месяц спала на доске, поскольку пребольно ударила хвост, в простонародье именуемый копчиком.
Так вот, проклятущий хвост вдруг решил, что пора мне показать, кто хозяин в доме.
– Господи, – взывала я к беспощадному старику, в которого совершенно не верю. – Ну почему именно сейчас, когда я должна буду ходить и ходить.
И я попросила мужа намазать его финалгоном. Хвост не прошел, зато финалгон попал куда надо и, в основном, куда не надо.

2. Когда дела идут хорошо, что-то должно случиться в самом ближайшем будущем.
Следствия:
Когда дела идут хуже некуда, в самом ближайшем будущем они пойдут еще хуже.
Если вам кажется, что ситуация улучшается, значит, вы чего-то не заметили.

За день до отъезда я вообще попала в больницу с неким воспалением, о котором даже вспоминать не хочется. Возможно, это финалгон сделал мне бяку.
Мне в очередной раз дали рецепт на антибиотик, который я честно пила весь отпуск. Но, по крайней мере, все кроме хвоста прошло.
Тьфу-тьфу-тьфу!
Самолет в Амстердам прилетел на полчаса раньше. Думаете небось, надо же, мол, бывает же людям щасте! Но щасте оказалось еврейским. Нас отогнали «на хуюси» и держали там не только выигранные у воздусей полчаса, но и еще лишний час в награду за суетливость. Потому как что в нашем деле главное? Правильно, не суетиться под клиентом! А чтобы закрепить эффект, багаж мы ждали еще часок. Нас встречали люди в военной форме с автоматами. То ли они все самолеты теперь так встречают, то ли нам был оказан почет не по чину, так и осталось неизвестным. То ли нас охраняют, то ли себя от нас…
Дождь, дождь, дождь, господа юнкера,
Мокрые зонтики, тонкие ботики,
Словно вчера.
Такси в Амстердам стоит 23 евро. Очередь таксистов. Меньше, чем за полтинник, никто жопу от сидения оторвать не желает. Еле сторговались за 40 с одним бывшим жителем Афганистана, а ныне трудящимся сонной Голландии, кстати, весьма сносно говорящим по-русски.
Продолжение следует…

Ввысь взмывают самолеты,
Просто благодать,
Без полета, без полета
Счастья не видать!

Апельсины и бананы,
Сладкое вино
И турецкие султаны
Ждут давным-давно!

Самолет был весь наш, и брали мы его, как татаро-монгольское иго Москву.
Да вы только представьте, 300 теток на сундук мертвеца! Уточняю, семь (7!) полных тетками автобусов прибыли одномоментно в аэропорт. Можно не продолжать?

Есть женщины в наших ceлeнияx.
Их бабами нежно зовут:
Слона на бегу остановят.
И xoбoт ему oтopвут…

Прилетели, сели! Лететь-то час всего, а разговору, разговору…
В Аэропорту на нас строго смотрел плакат на русском большими буквами. Там говорилось, что за вывоз Турции по частям и в розницу исторических камней и старых монет срок 10 лет турецкой кичи.
За каждой был жестко закреплен автобус, перепутать – ни-ни! Кроме наших профсоюзных вождей нас сопровождали: 3 полицейские машины с мигалками и несколько искусствоведов в штатском. Подозрительно крутились вокруг нас военные с автоматами.

Вот это – почет! Вот это – я понимаю! Эх, была бы я террористом, то просто сочла бы делом чести… или как там, бля буду, если такое пропущу!
Но нет, все тихо в благословенной Турции.

1. Вниз по лестнице, ведущей вверх.

Первая остановка – водопад! Красиво. Мы спускаемся по каменным ступеням мимо бурного потока. Навесные мостики (ох, мой вестибулярный аппарат!), скользкий мокрый грот. Водопад, конечно красив, но, окинув его беглым взглядом, сосредотачиваемся на том, что под ногами. Ебнуться с этих мокрых ступеньков, как два пальца…. А в гроте еще и темно, как у негра в зопе.

2. Point of view.

Вторая остановка – естественная смотровая площадка, с которой открывается охуительный вид! Три дома кормятся с того, что продают туристам свежеизготовленные сухофрукты. Между ногами снуют 3-5 летние малыши с товаром. Угощаем их вафлями.
Обедом кормят в забегаловке. Я попросила кошерную еду, уж больно там грязно. У всех кебаб или жареная рыба, а у нас та же рыба, но запеченная в фольге + одноразовая посуда.

Наконец, приезжаем в Анаталию. Городок серый, ничего особенного, но гостиница отличная.

Успеваем только принять душ и переодеться к ужину. Еда у них на удивление оказалась вкусной. И никаких кур!
Но организация чисто «турецкая»! Еду раздают на помосте, с которого в зал со столиками ведут высоченные ступеньки или довольно крутой наклонный спуск. С тарелками так «удобно» добираться до стола!?! Это что-то с чем-то!
Одна религиозная тетенька в возрасте так-таки поскользнулась и упала, ударившись головой. При этом она обдала другую кипяточком для чая. Ударенную тетеньку отвезли в больницу, и она там провела ночь.
Я все время напевала песенку,

И сказали, – эй медведь,
Надо под ноги смотреть!

Просто чудное чудо, что я с моими летательными способностями ни разу не навернулась. Но один раз меня подруга уберегла, потому что в этом месте просто совсем не нужна ступенька, и я ее, конечно, сама бы не заметила….

3. Султанские забавы.

Как турецкая сабля, твой стан,
Рот – рубин раскаленный!
Если б я был турецкий султан,
Я бы взял тебя в жены!

Праздник нам устроили в одном из залов гостиницы. Накрыли столики с закусоном типа орешков и сыра. С питьем, правда, не рассчитали. По-моему, у турков глаза на лоб вылезли от количества поглощаемой нами воды. Даже стаканов не хватило, потом уже просто в бутылках нам воду носили.
Музыка – помесь восточного лейтмотива с ритмами Запада. Этакий мусульманский «транс». Весьма оглушающий, но мы народ бывалый, нам к шуму не привыкать. Сами с усами.
Потом нам сплясали турецкий гопак и турецкий же танец с саблями.
А потом….

Танцовщица живота была профессионалкой высокого уровня. Я их довольно много видела, но все это были мелкие брызги по сравнению с турецкой дивой. Как она зажигала!
Наши три с половиной профсоюзных мужчинки просто взбесились. Сигнал подал главный профсоюзный босс, который, даже не смотря на наличие рядом любовницы, не смог удержаться. Он начал ее обнимать и совать ей доллары за бюстгальтер. За это танцовщица пригласила его партнером в своем животном танце. Это была та еще картиночка! Толстый брюхатый старый хрыч и длинноногая восточная танцовщица. О-ля-ля!
Зато доллары просто вываливались на пол, не удерживаемые ее малыми одеждами. Другие тоже не отставали. Она пошла по залу. Но мужиков всего-то было, ать-два и обчелся, праздник-то бабцам устроили. Интересно, что наш доморощенный турок, в обычной жизни главный специалист по заходам налево, тут сидел, как пришитый. Право странно, что это с ним?

У тебя глаза синие-синие
С поволокою длинных ресниц.
Я не могу тебя изнасиловать,
У меня воспаление обоих яиц!

4. Жрать захочешь, придешь, ту пещеру найдешь!

Утром нас ждали автобусы для поездки на фабрику кож. Кто-то жалостно заметил, что не дурно бы хоть амфитеатр посмотреть, но осмотр культурных ценностей в программу заложен не был.
Одна из наших бабцов – бестормозная, бесцеремонная, крикливая Ярдена входит в автобус мрачнее тучи.
– Ты че, не выспалась что ли?
Тычет пальцем в соседку по комнате,
– Она хотела 2 раза, а я дала только один….
Бедная моя подруга-скромница аж присела от такой простоты нравов.
Зато посещение фабрички стало неожиданным аттракционом небывалой растраты.

Сначала было слово….
Показ моделей осуществляли 3 модели (2 девушки и один парень), которые по совместительству были так же и продавцами. Девушки, кстати, с Украины, уже лет десять живущие на туретчине, но вполне по их словам довольные жизнью. Тут они, по крайней мере, работают.

Потом было дело….

Подруга решила померить куртку. Что тут началось, ни в сказке сказать, ни пером описать. Услышав, что мы говорим по-русски, турок перешел на русский. Он уговаривал просто-таки всеми частями тела, показывая, как свободно у нее под курткой, он чуть ли с не головой туда залез. Хорошо, что он не трусами торгует…. Или наоборот, жаль….
На мой вопрос, как это он так здорово выучил русский, последовал единственный честный ответ из всего, что он нес,
– Кушать захочешь, еще и не то выучишь!
Отчаявшись нас уговорить, он сделал последний ход,
– Вон, видите, хитрые евреи покупают, они точно знают, что у себя за такие деньги не купят, а вы, русские не понимаете!
И тут подошла одна из наших девиц, и я заговорила с ней на иврите. Надо было видеть его рожу, он аж с лица сбледнул, бедняга. Так проколоться!
Кстати, гид объяснил, что цены на этикетках смотреть не надо, они для богатых русских и американцев, которые покупают не торгуясь. Нам велели начинать с полцены. Мы начали с чуть меньше трети. Жалко, что не с четверти. Куртку она все-таки купила.
А торговаться интересно! Восток – дело тонкое, Петруха!

5. Рай для челноков.

Турецкий базар очень живописен. Наряды для танца живота так и свешиваются расшитыми гроздьями. Красивыми узорами выложены специи. Сплошные рахат-лукум и какава! Шмотки всех фирм, изготовленные на малой Арнаутской турецкого посола. Глазам становится муторно от обилия всякого барахла, а душе от прилипчивости восточных торговцев.

– Мадам, мадам, ты откуда? Германия? Русская? А…. шалом-шалом!

Дергают за рукав, пристают, купи у меня, купи… купи-купи-купи-купи-купи!!!!!!!!!!!!!!
Почему-то мы, как заблудившиеся в лесу, кружим по одному и тому же пятачку. Наконец, один из них соображает, что пристает к нам уже по пятому разу.

– А почему вы все время…. – И он срывается на ржачь! Мы тоже смеемся, хотя уже очень хочется выбраться оттуда. Отсмеявшись, показывает, как нам выбраться на место встречи под названием Фестиваль-Базар. Видно всех туристов там подбирают.
Не мой это способ развлекаться. Я и дома-то базар терпеть не могу, а тут, когда тебе еще проходу не дают, за руки хватают…. А с другой стороны, где еще я получу столько внимания к собственной персоне?

Все, домой.
В самолете вдруг одной из наших дам становится плохо. Истерика. Она вдруг вспомнила, что боится летать. Интересно, а туда она как попала? И истерики не было. Стюардессы бегают с кислородным баллоном, требуют врача или на край санитара. А где у нас врачи? Фрахт-то полностью наш. Ну, ничего, истерика не долго длилась, лету всего час.
В аэропорту Бен Гурион на нас накинулись таксисты.
– Такси, такси, гверет, куда едем?
Надо же, у нас то же самое….

6. Наши потери.

Тогда считать мы стали раны, товарищей считать!
Итого: 1 ударенная голова, 1 ожог, 1 разбитая коленка у тетеньки, выпавшей из автобуса (не моя, хотя амплуа мое).

7. Я туда еще вернусь!

Купила книгу, путеводитель по Анталии. Хотела купить по всей Турции, но она была помята, а других не было.
Страна с богатейшим культурным и историческим наследием. Огромное количество интереснейших мест, которые я бы хотела посетить. Если будет возможность, я обязательно туда вернусь. Тем более, что в гостиничном магазинчике разговорилась с продавцом. Он из Таджикистана, какое-то время жил в Москве, потом уехал в Турцию. Он дал визитную карточку, сказал, что может организовать интересную экскурсию.
Вообще, там на каждом шагу бывшие соотечественники. Что же творится в бывших братских республиках, если даже в нищей Турции они чувствуют себя почти султанами?

8-е марта близко-близко!

Обычно, в ентот самый день, который у нас не 8-го марта, а как карта ляжет, нас, то есть баб-с (это я уточняю, чтоб не спутали с чем еще) выгуливают по стране, а в этот раз решили повыегиваться и запустить нас обшаривать окрестности.

Я вчера закончил ковку, и два плана залудил
И в загранкомандировку от завода угодил.
Копоть, сажу смыл под душем, съел холодного язя
И инструкцию прослушал, что там можно, что нельзя.

А посему, подарка в этом году не будет, взяли еще 250 домашних шакалов на 2 платежа, и на 2 дня везут нас на выгул в Анаталию. Так что, если кому хочется много баб сразу, то можно пристраиваться в хвост. Один день за счет профсоюза (мы его взносами оплачиваем с лихвой), а один в счет отпуска. Так что, наплевав на птичий грипп, летим в Сочи на три ночи туретчину на одну ночь. Хи-хи…. А за ночь много ли успеешь? Разве что птичий грипп подхватить или другую какую птичью болезнь, ну, ту что еще называют гусарским насморком. (гусары, ни-ни!)
Сегодня баб собрали на инструктаж. Пришло 40 баб и один мужичок. Есть у нас один турок из профсоюза. Ни одной бабской попки юбки не пропускает. Как он вошел, бабы ржать начали, мол, столько даже Шмулик не потянет!
Офицер безопасности, который инструктаж пришел проводить, ржет.
– Я с вами еду, и еще один мужичок. Так что мы вас на троих делить будем!
– Эй, дарАгой, ты нас с оружием охранять будешь?
– Ну, – говорит, – мое главное оружие всегда при мне, а уж если чего, то и второстепенное есть откуда взять.
– Ну, если чего, так уже поздно будет….
Ладно, утихомирил он разбушевавшихся фантомасов дам и начал нас инструктировать.
Ну, что вам сказать. Говорить нам, конечно, не запретили, но велели потише. Запрещена одежда с надписями и магендавиды в любом виде.

Будут с водкою дебаты, отвечай:
Нет, ребята-демократы, только чай.
От подарков их сурово отвернись,
Мол, у самих добра такого завались”.

Таки да! Подарков и цветов принимать не разрешил! А уж если будут, то только после проверки на взрываемость.

Он сказал: “Живи в комфорте, экономь, но не дури.
Ты гляди, не выкинь фортель – с сухомятки не помри.
В этом чешском Будапеште уж такие времена.
Может, скажут: “Пейте, ешьте”, ну, а может, ни хрена”.

Велел взять с собой сэндвич в самолет.

Ох, я в Венгрии на рынок похожу.
На немецких на румынок погляжу.
Демократки, – уверяли кореша, –
Не берут с советских граждан ни гроша.

На рынок нас поведут стадом, но там, сказал, полностью гарантировать безопасность не может. Может, не ходить? Ну его, этот рынок на хрен! Я вообще-то рынки не выношу.

“Буржуазная зараза там всюду ходит по пятам.
Опасайся пуще сглаза ты внебрачных связей там.
Там шпионки с крепким телом, ты их в дверь – они в окно.
Говори, что с этим делом мы покончили давно.

Но могут действовать они не прямиком,
Шасть в купе, и притворится мужиком.
А сама наложит тола под корсет…
Ты проверяй, какого пола твой сосед”

Комнату велели обследовать при входе, и если что не на месте, немедленно орать матом и бежать за подмогой. А если ничего не сдвинуто, то можно войти и закрыть дверь на цепочку и на замок. Никому не открывать, не посмотрев в глазок.

Тут давай его пытать я: “Опасаюсь, маху дам.
Как проверить? Лезть под платье? – Так схлопочешь по мордам”.
Но инструктор парень-дока, деловой. Попробуй, срежь!
И опять пошла морока про коварный зарубеж.

Дамы задавали много вопросов. Главным был, отпустят ли в город?

Я популярно объясняю для невежд:
Я к болгарам уезжаю, в Будапешт.
Если темы там возникнут – сразу снять.
Бить не нужно. А не вникнут – разъяснять.

Я по ихнему ни слова ни в дугу и ни в тую.
Молот мне – так я любого в своего перекую.
Но ведь я не агитатор, я потомственный кузнец,
Я к полякам в Улан-Батор не поеду, наконец.

С деньгами там полная лажа, оказывается. Велел менять так, чтобы были только одно-двух долларовые купюры. Говорит, они часто придираются, считают доллары фальшивыми, а за фальшивый доллар немедленно садят в тюрьму.
А у меня и десятки и двадцатки есть. Причем не поменянные, а оставшиеся после поездки в Америку. Ох, похоже, тоскует по мне турецкий кичман!

Сплю с женой, а мне не спится: “Дусь, а Дусь.
Может, я без заграницы обойдусь?
Я ж не ихнего замеса, я сбегу.
Я ж на ихнем ни бельмеса, ни гу-гу”.

Может, ну ее, эту туретчину, а? Вот после такого инструктажа и начинается паранойя. Доктор, клиент созрел!